Народ в изображении шергина. Научная школа А.П. Шергина. Борис Викторович Шергин

* Правильное ударение фамилии писателя на первом слоге – ШЕргин.

«Тот не художник, кому за сказкой надобно ехать в Индию или в Багдад. Человек-художник с юных лет прилепляется душой к чему-нибудь “своему”. Все шире и шире открываются душевные его очи, и он ищет, находит и видит желанное там, где нехудожник ничего не усматривает. Ежели твое “упование” есть любовь к красоте Руси, то “эти бедные селенья, эта скудная природа” радостное “извещение” несут твоему сердцу», – так сформулировал в Дневнике свое творческое кредо великий русский национальный сказочник Борис Викторович Шергин.

Будущий писатель родился 28 июля 1893 года в Архангельске. Отец его Виктор Васильевич Шергин был известным в городе человеком – работал главным механиком Мурманского пароходства, числился корабельным мастером первой статьи. В молодости он служил матросом, затем штурманом и шкипером, ходил в Скандинавию и на Новую Землю. Шергин был замечательным рукодельцем, изготовленный им макет парусника оставался талисманом сына до конца его дней. Мать, Анна Ивановна, урожденная Старовская, была из староверов, коренных поморов. У Бориски имелась младшая сестра Лариса.

Учился мальчик в Архангельской мужской губернской гимназии с 1903 до 1912 годы. Там он увлекся собиранием северных народных сказок, былин, песен.

После гимназии юноша уехал в Москву, где поступил в 1913 году в Строгановское художественно-промышленное училище. Занимался он в нескольких мастерских: живописно-декоративной, набойной, резьбы по дереву и эмали.

В Строгановке началась литературная жизнь Шергина. Первая его публикация – очерк «Отходящая красота» о концерте в московском Политехническом музее Марии Дмитриевны Кривополеновой* – поморской старушки-нищенки, знаменитой сказительницы былин, песенницы, сказочницы. Очерк был опубликован в газете «Архангельск» за 21 января 1915 года.

* Об этой женщине Б.В. Шергин записал уже в 1920-х годах: «Русский Север – это был последний дом, последнее жилище былины. С уходом Кривополеновой совершился закат былины и на Севере. И закат этот был великолепен».

После окончания Строгановки в 1917 году Борис вернулся в Архангельск. Поначалу молодой человек работал в «Обществе изучения Русского Севера», а затем – в кустарно-художественных мастерских художником-реставратором и резчиком по кости. Занимался он и археографией: собирал старинные книги, лоции, шкиперские тетради. Познакомился с девушкой, посватался к ней, влюбленные обменялись кольцами…

В 1919 году Архангельск был захвачен англо-американскими оккупантами. В числе многих горожан Шергин был схвачен и отправлен на принудительные строительные работы, где по неосторожности попал под вагонетку – ему отрезало правую ногу и пальцы на левой ноге. Современный Интернет переполнен россказнями о том, как будущий писатель по пьяному делу попал под трамвай, но это чистой воды клевета. Сразу по возвращении домой Борис Викторович вернул невесте кольцо и расторг помолвку. Девушка не возражала. С этого времени Шергин с женщинами не имел близких отношений. До 1940-х годов он ходил на костылях, потом инвалиду сделали протез.

В 1922 году Борис Викторович навсегда переехал жить в Москву. Поселился в двух комнатах полуподвальной коммуналки в Сверчковом переулке близ Рождественского бульвара. Там он прожил до конца своих дней – более 50 лет.

Поначалу Шергин работал сотрудником Института детского чтения Наркомпроса. Тогда же он начал выступать перед слушателями с рассказами о народной культуре Севера, исполнял сказки и былины. Всю жизнь Борис Викторович подчеркивал, что он прежде всего артист-рассказчик, а уж потом писатель, и что все им написанное создано для выступления перед публикой.

Известность к писателю Шергину пришла в 1924 году с его первой книгой «У Архангельского города, у корабельного пристанища». В ней автор рассказал шесть архангельских старин, услышанных от матери. Через 6 лет появилась вторая книга – сборник сказок «Шиш Московский». До войны у Шергина вышли еще две книги – «Архангельские новеллы» (1936) и «У песенных рек» (1939). Вместе эти четыре тома составили основу его литературного творчества, в том числе и сказочного мира писателя.

С ростом популярности пришла к Борису Викторовичу известность и среди писателей. Шергина позвали в оргкомитет Первого Всесоюзного съезда советских писателей. После учреждения Союза писателей СССР в 1934 году Борис Викторович перешел на профессиональную литературную работу. Он часто выступал в различных аудиториях с устным исполнением народных сказок, былин, баллад и собственных произведений. Особую любовь получил писатель от радиослушателей, постоянно выступая со своими сказами по всесоюзному радио в 1933–36 годах.

В годы Великой Отечественной войны Шергин периодически выезжал с концертами на фронт, нередко бывал в госпиталях, клубах и школах. Голодал и сильно, отчего по причине недоедания у Бориса Викторовича стал отмирать глазной нерв, что впоследствии завершилось полной слепотой. Отмечу, исследователи называют довоенное творчество писателя языческим, а со времени войны – православным. Борис Викторович открыто обратился к Богу. Изменения оказались столь явными, что вскоре это отразилось на судьбе писателя.

В 1947 году издали очередную книгу Шергина «Поморщина-корабельщина», в которую вошли его произведения военного периода. Книга появилась через полгода после обнародования постановления ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года «О журналах «Звезда» и «Ленинград». Хотя постановление являлось этапом в подковерной политической сваре кремлевских бонз и призвано было вывести ленинградскую интеллигенцию из-под удара со стороны бериевского МВД, но творческой интеллигенции тогда досталось по полной программе.

Попал под эту политическую кампанию и Борис Викторович со своей «Поморщиной-корабельщиной». В «Литературной газете» появилась статья, в которой в частности, говорилось: «Книга Шергина псевдонародна. С каждой страницы ее пахнет церковным ладаном и елеем, веет какой-то старообрядческой и сектантской философией». Немедленно поступил приказ прекратить публикации сомнительного автора. Одноногий, тогда еще полуслепой старик остался без средств к существованию. С ним перестали общаться знакомые. На письмо к руководству Союза писателей и лично к А.А. Фадееву: «Обстановка, в которой я пишу свои книги, самая отчаянная. Двадцать лет я живу и работаю в темном и гнилом подвале. Я утратил 90 % зрения… Семья моя голодает. У меня нет сил продолжать свою работу», – Шергину ответили презрительным молчанием.

Выжил писатель благодаря помощи сестры Ларисы Викторовны Поплавской (по мужу) и дальнего родственника Анатолия Крога. В конце жизни, когда старец уже окончательно ослеп, ему стал близок еще один дальний родственник и названный племянник Михаил Андреевич Барыкин – музыкант, он играл на контрабасе где придется, попивал, часто болел, но заработанным делился с Шергиным. Умер Михаил Андреевич следом за писателем, чуть ли не в тот же год.

Положение начало постепенно меняться после кончины И.В. Сталина. В 1955 году в ЦДЛ состоялся творческий вечер Шергина, после которого издательство «Детская литература» опубликовало в 1957 году его книгу «Поморские были и сказания». Но тут грянула новая беда, самая омерзительная из всего, что довелось пережить Борису Викторовичу.

Среди хороших знакомых Шергина был Константин Сергеевич Бадигин, знаменитый полярник, капитан ледокола «Георгий Седов». В начале 1950-х годов Бадигин взялся защищать кандидатскую диссертацию о ледовых плаваниях русских людей в древности. Писатель передал ему некоторые материалы из своего архива, в частности, т.н. «Морской уставец Ивана Новгородского», подлинник которого, хранившийся в Соловках, Шергин, будучи подростком-гимназистом, переписывал в 1910 году. Сохранилась лишь часть текста, да и та написана рукой Шергина. На основании этого уставца Бадигин сделал вывод, что начало русского мореходства следует отнести к XII веку. Диссертация была успешно защищена. Однако вскоре на съезде Географического общества этот вывод был оспорен краеведом К.П. Гемпом. Тогда НИИ Арктики обратился в Пушкинский дом с просьбой рассмотреть представленные Бадигиным материалы. И эксперты в лице будущего академика Д.С. Лихачева и др. дали ответ: «Бадигин привлек к исследованию грубые подделки под старинные документы и на основании их пытался пересмотреть всю систему наших знаний о великих русских географических открытиях… подобные исследования принесли не пользу, а вред нашей науке». Следом за выводами Лихачева в «Литературной газете» появилась разгромная статья, в которой утверждалось, что слепой Шергин совершил сознательный подлог исторических документов с целью поправить свое материальное состояние, якобы промотанное в результате беспробудного пьянства. Эта гнусная клевета московско-ленинградской интеллигентской элиты на гениального русского сказочника официально не опровергнута по сей день!

Никакие попытки Бадигина защитить старца не помогли. Самое обидное, в Географгизе выкинули из планов готовившуюся книгу Бориса Викторовича и потребовали вернуть аванс. Здесь помог великий русский писатель Леонид Максимович Леонов: его хлопотами книга «Океан – море русское» вышла в 1959 году в издательстве «Молодая гвардия». Всего при жизни Шергин успел издать 9 книг.

О последних годах сказочника ярко сказал друживший с ним писатель Юрий Иосифович Коваль: «Часто на Рождественском бульваре можно было встретить сухонького хроменького старичка с березовой клюкой, сидевшего себе на лавочке и покуривавшего. Всем табакам он предпочитал папиросы «Север». На бульвар слепца приводили соседские дети, и сидел он там весь световой день.

Борис Викторович Шергин умер 30 октября 1973 года в Москве. Похоронен на Кузьминском кладбище. У государства настоящего признания великий русский поморский сказочник не получил по сей день.

ВОЛШЕБНОЕ КОЛЬЦО

В. Гроссман. Волшебное кольцо. Инсценировка.

ЗОЛОЧЕНЫЕ ЛБЫ

Я. Пулинович. Золоченые лбы. Инсценировка.

А. Смирнов. Золочены лбы. Инсценировка.

ШИШ

В. Апраксин, В. Семушкин. Просто Шиш. Скоморошина в восьми картинах.

Л. Браусевич. Роман о Шише Тверском. Пьеса в трех частях.

ШЕРГИН Борис Викторович - (1893 1973) русский писатель. Сказы о поморах в стиле северного фольклора; книга Океан море русское (1959) и др. Дневники … Большой Энциклопедический словарь

Шергин Борис Викторович - , русский советский писатель, фольклорист. Вырос в семье потомственного морехода и корабельного мастера. Окончил художественно промышленное Строгановское училище (1917). Первые рассказы… … Большая советская энциклопедия

Шергин Борис Викторович - (1896 1973), русский писатель. Книги «У Архангельского города, у корабельного пристанища» (1924), «Океан море русское» (1959) сказы о поморах, их характерах, особенностях труда и быта, своеобразном юморе; язык и образность восходят к северному… … Энциклопедический словарь

ШЕРГИН Борис Викторович - (1893—1973), русский советский писатель, фольклорист. Кн. «У Архангельского города, у корабельного пристанища» (1924), «Архангельские новеллы» (1936), «У песенных рек» (1939), «Поморщина корабелыцина» (1947). «Поморские были и сказания»… … Литературный энциклопедический словарь

Шергин, Борис Викторович - ШЕРГИ/Н Борис Викторович (1896 1973) российский писатель. Автор многочисленных рассказов и сказов о поморах, жителях российского Севера. Окончил Строгановское художественное училище в Москве (1917). Первые произведения опубликовал в 1915 г. До… …

Шергин, Борис Викторович - Род. 1893, ум. 1973. Писатель, собиратель и обработчик северного фольклора. Хорошо известны следующие поморские сказы в обработке Ш.: "Ванька доброй", "Мартынко", "Варвара Иванна" и др. Автор книги "Океан море… … Большая биографическая энциклопедия

Борис Викторович Шергин - Борис Шергин Дата рождения: 16 июля (28 июля) 1893 Место рождения: Архангельск, Российская империя Дата смерти: 31 октября 1973 … Википедия

Шергин, Борис - Борис Викторович Шергин Борис Шергин Дата рождения: 16 июля (28 июля) 1893 Место рождения: Архангельск, Российская империя Дата смерти: 31 октября 1973 … Википедия

Борис Викторович Шергин - см. Шергин, Борис Викторович … Морской биографический словарь

Книги

• Собрание сочинений. Том 4 , Шергин Борис Викторович. Перед вами четвёртый том издания произведений Бориса Викторовича Шергин (1893-1973) - замечательного русского писателя, сказителя, знатока народного творчества мастера русского языка. В него… Купить за 1046 руб
• Борис Викторович Шергин. Собрание сочинений. В 4 томах. Том 4 , Шергин Борис Викторович. Перед вами четвёртый том издания произведений Бориса Викторовича Шергина - замечательного русского писателя, сказителя, знатока народного творчества и мастера русского языка. В него вошли…

Шергин Борис Викторович

Писатель, поэт

«Лежащий в печали человек всегда хочет встать да развеселиться. И чтобы сердце твоё развеселилось, совсем не надобно, чтоб вдруг изменились житейские обстоятельства. Развеселить может светлое слово доброго человека». Борис Шергин.

Борис Шергин (правильное ударение в его фамилии – на первом слоге) родился в Архангельске 28 июля 1893 года.

Отец Шергина был потомственным мореходом и корабельным мастером, а мама - коренной архангелогородкой и старообрядкой.

Родители Шергина были хорошими рассказчиками, мама любила поэзию. По словам Бориса: «Маменька мастерица была сказывать… как жемчуг, у нее слово катилося из уст». Шергин с детства хорошо знал быт и культуру Поморья. Он любил слушать увлекательные рассказы друзей отца - именитых корабельных плотников, капитанов, лоцманов и зверобоев. С песнями и сказками его познакомила заостровская крестьянка Н.П.Бугаева - друг семьи и домоправительница Шергиных. Борис также срисовывал орнаменты и заставки старинных книг, учился писать иконы в поморском стиле, расписывал утварь. Шергин позже писал: «Мы – Белого моря, Зимнего берега народ. Коренные зверобои-промышленники, тюленью породу бьем. В тридцатом году от государства предложили промышлять коллективами. Представят-де и ледокольной пароход. Условия народу были подходящи. Зашли кто в артель, кто на ледокол...».

Еще учась в школе, Шергин стал собирать и записывать северные народные сказки, былины и песни. Он учился в Архангельской мужской губернской гимназии, позже - в 1917 году окончил Строгановское центральное художественно-промышленное училище, в котором приобрел специальность графика и иконописца.

В годы учебы в Москве Шергин сам выступал в качестве исполнителя баллад Двинской земли, иллюстрировал своим пением лекции по народной поэзии в Московском университете. В 1916 году он познакомился с академиком Шахматовым и по его инициативе был направлен Академией наук в командировку в Шенкурский уезд Архангельской губернии для исследования местных говоров и записи произведений фольклора.

После возвращении в Архангельск в 1918 году Шергин работал как художник-реставратор, заведовал художественной частью ремесленной мастерской, внес вклад в возрождение северных промыслов (в частности, холмогорской техники резьбы по кости), занимался археографической работой (собирал книги «старинного письма», древние лоции, записные тетради шкиперов, альбомы стихов, песенники).

Серьезный интерес к фольклору вызвало знакомство Шергина с пинежской сказительницей Марьей Дмитриевной Кривополеновой и фольклористами братьями Соколовыми. В газете «Архангельск» появилась статья Шергина «Отходящая красота» – о выступлении Кривополеновой в Политехническом музее и о том впечатлении, которое она произвела на слушателей.

В 1919 году, когда русский Север был оккупирован американцами, Шергин, мобилизованный на принудительные работы, попал под вагонетку, и потерял ногу и пальцы левой ноги. Эта беда подвигла Бориса Викторовича вернуть слово обрученной невесте.

В 1922 году Шергин переехал в Москву, где жил бедно. В подвале в Сверчковом переулке он писал сказки, легенды, поучительные истории о своем русском Севере. Он также работал в Институте детского чтения Наркомпроса, выступал с рассказами о народной культуре Севера, исполнял сказки и былины перед разнообразной, в основном детской, аудиторией. С 1934 года он целиком посвятил себя профессиональной литературной работе.

Шергин как рассказчик и сказочник сформировался и стал известен раньше, чем Шергин-писатель. Его первую книгу «У Архангельского города, у корабельного пристанища», выпущенную в 1924 году, составляли сделанные им записи шести архангельских старин с нотацией мелодий, напетых матерью, и входивших в репертуар выступлений самого Шергина.

Авантюрные остроумные сюжеты о «Шише Московском» - «скоморошьей эпопеи о проказах над богатыми и сильными», сочный язык, гротескно-карикатурное изображение представителей социальных верхов связывали плутовской цикл Шергина с поэтикой народной сатиры. Сказочная «эпопея» о Шише начала складываться еще в годы Ивана Грозного, когда шишами называли беглых холопов. Некогда распространенный повсюду сказочный эпос о Шише в наиболее цельном виде сохранился лишь на Севере. Шергин собрал по берегам Белого моря более ста сказок о Шише. В его обработках Шиш изображен веселым и жизнерадостным, а царь, баре и чиновники - глупыми и злыми. Шиш в образе скомороха вышучивал богатых и сильных мира: «Это через чужую беду Шиш сделался такой злой. Через него отлились волку коровьи слезы... У Шиша пословица: кто богат, тот нам не брат. Горько стало барам от Шиша».

«Шишу Московскому» было суждено стать самой знаменитой книгой писателя. В 1932-33 годах сказки Шергина в исполнении автора передавались по московскому радио и имели огромный успех у слушателей. После выхода «Шиша Московского» Шергин стал членом Союза писателей и делегатом Первого Всесоюзного съезда советских писателей.

В третьей книге «Архангельские новеллы», изданной в 1936 году, Шергин воссоздал нравы старомещанского Архангельска. Автор предстал перед читателями как тонкий психолог и бытописатель. Новеллы сборника, стилизованные во вкусе популярных переводных «гисторий» XVII-XVIII вв., посвящены скитаниям в Заморье и «прежестокой» любви персонажей из купеческой среды.

Первые три книги Шергина (оформленные автором собственноручно в «поморском стиле») представляли в полном объеме фольклорный репертуар Архангельского края. Но степень зависимости автора от фольклорного первоисточника с каждой новой книгой все уменьшается, а непременная ссылка Шергина на источник стала не более, чем выражением авторской скромности.

История Поморья, переданная в первых трех книгах Шергина, продолжалась и в следующем его сборнике - «У песенных рек», вышедшем в 1939 году. Этот сборник включал в себя историко-биографические поморские рассказы, народные толки о вождях революции и их легендарно-сказочные биографии. В книге «У песенных рек» Север России предстал перед читателями как особый культурно-исторический регион, сыгравший значительную роль в судьбе страны и занявший неповторимое место в ее культуре. Последующие «изборники» Шергина расширяли и уточняли этот образ.

Из-за ухудшающегося состояния здоровья с конца ноября 1940 года Шергину было все сложнее читать и писать. Вышедшую после войны в 1947 году книгу «Поморщина-корабельщина» сам Шергин называл своим «репертуарным сборником»: она объединяла произведения, с которыми он выступал в военные годы в госпиталях и воинских частях, клубах и школах. Судьба этого сборника трагична: он попал под разгромные критические статьи после печально известного постановления ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград». Книгу «Поморщина-корабельщина» назвали псевдонародной и обвинили в том, что с её страниц «пахнет церковным ладаном и елеем».

Во время ленинградского дела Ахматовой-Зощенко имя писателя было дискредитировано, а сам он за «осквернение русского языка» был предан общественной обструкции и не мог печататься более десяти лет. Шергин прозябал, покинутый всеми, в непроходимой бедности, бывшие друзья и знакомые отворачивались, проходили мимо. Перед писателем закрылись двери всех издательств. Обращаясь за помощью к Александру Фадееву, Шергин писал: «Обстановка, в которой я пишу свои книги, самая отчаянная. Двадцать лет я живу и работаю в тёмном и гнилом подвале. Я утратил 90% зрения. В одной комнатке нас помещается пять человек… Семья моя голодает. У меня нет сил продолжать свою работу».

Разрушению стены молчания вокруг Шергина способствовал организованный в 1955 году творческий вечер писателя в Центральном доме литераторов, после которого в издательстве «Детская литература» был опубликован в 1957 году сборник «Поморские были и сказания», а через некоторое время вышел и «взрослый» сборник избранных произведений «Океан - море русское». Сборник вызвал немало восторженных отзывов.

В 1960-е годы Шергин жил в Москве на Рождественском бульваре. Он занимал две комнатки в большой коммунальной квартире. Соседи видели в нём лишь тихого пенсионера и полуслепого инвалида. Когда он с палочкой выбирался во двор, то растерянно замирал, не зная, куда ступить и где приткнуться. Кто-нибудь из мальчишек подбегал к нему и вёл к скамейке на бульвар. Там, если погода позволяла, Шергин мог сидеть в одиночестве до самого вечера.

В 1967 году было опубликовано наиболее полное прижизненное издание произведений Шергина - сборник «Запечатленная слава». В творчестве Шергина очень четко выделялись две основные манеры повествования: патетическая и бытовая. Первая используется писателем в описаниях природы Севера и его народа. Вторая, свойственная шергинскому очерку нравов и бытовой сказке, явно ориентирована на сказ - фонетическую, лексическую, синтаксическую имитацию устной речи. Своеобразие творчества Шергина состояло в непосредственной ориентации его текстов на народное творчество.

На родине Шергина, в Архангельске, сборник его произведений «Гандвик – студеное море», впервые был издан лишь в 1971 году. Зато в конце 1970-х и начале 1980-х годов книги Шергина издавались и в столице, и в Архангельске довольно часто и большими тиражами.

С годами зрение Бориса Викторовича становилось всё хуже и хуже, а к старости он ослеп совсем.

После смерти мультфильмы, созданные по мотивам сказок Бориса Шергина («Волшебное кольцо», «Мартынко» и другие), сделали его имя по-настоящему известным.

Your browser does not support the video/audio tag.

Три писателя, знавшие Шергина в последние годы его жизни, написали о нем свои воспоминания.

Федор Абрамов писал о Борисе Шергине: «Комната - подвал. К вечеру было дело, темновато. Но - свет. Свет от старичка на кроватке. Как свеча, как светильник. В памяти вставал почему-то Зосима Достоевского, в последний раз наставляющий Карамазовых, деревенские старики, которые уже «сожгли» всю свою плоть. Бесплотные, бестелесные... Впечатление - благость, святость, неземная чистота, которая есть в картинах Вермеера Делфтского. Слепой старик. А весь светился».

Юрий Коваль - писатель и художник, составил выразительный словесный портрет Шергина: «Борис Викторович сидел на кровати в комнате за печкой. Сухонький, с прекрасной белой бородой, он был все в том же синем костюме, что и в прошлые годы. Необыкновенного, мне кажется, строя была голова Бориса Шергина. Гладкий лоб, высоко восходящий, пристальные, увлажненные слепотой глаза и уши, которые смело можно назвать немалыми. Они стояли чуть не под прямым углом к голове, и, наверное, в детстве архангельские ребятишки как-нибудь уж дразнили его за такие уши. Описывая портрет человека дорогого, неловко писать про уши. Осмеливаюсь оттого, что они сообщали Шергину особый облик - человека, чрезвычайно внимательно слушающего мир».

Юрий Коваль вспоминал о том, что, взглянув на нарисованный им портрет Бориса Викторовича, сестра Шергина ответила на вопрос слепого брата, получился ли рисунок, так: «Ты похож здесь на Николая-угодника».

А сам Коваль замечал: «Лариса Викторовна ошиблась. Облик Бориса Викторовича Шергина действительно напоминал о русских святых и отшельниках, но более всего он был похож на Сергия Радонежского».

Владимир Личутин отмечал в облике Шергина признаки духовной красоты: «Почитай, уж тридцать лет минуло, как повстречался с Борисом Шергиным, но весь он во мне, как окутанный в сияющую плащаницу неизживаемый образ. Согбенный старик, совсем изжитой какой-то, бесплотный. Просторно полощутся порты, рубаха враспояску на костлявых тонких плечах, светится просторная плешь, как макушка перезревшей дыни... Я поразился вдруг, какое же бывает красивое лицо, когда оно омыто душевным светом, ...от всего одухотворенного обличья исходит та постоянная радость, которая мгновенно усмиряет вас и укрепляет. Осиянный человек сердечными очами всматривается в огромную обитель души, заселенную светлыми образами, и благое чувство, истекая, невольно заражало радостью и меня. Я, молодой свежий человек, вдруг нашел укрепу у немощного старца».

Уникальность Шергина, неповторимость его творчества состояла в том, что он сумел органически соединить, слить две художественные системы - литературу и фольклор, дать народному слову новую жизнь - в книге, а литературу обогатить сокровищами народной культуры. Книги Бориса Шергина в наши дни остались как никогда актуальны и современны, злободневны в пору утраты представлений о духовных и культурных ценностях, они возвращают читателей к нравственным ценностям, радуют и обогащают. Шергин показывает в своих произведениях читателям жизнь, наполненную высоким смыслом, жизнь, основанную на безукоризненных нравственных принципах. В 1979 году Виктор Калугин писал: «Чем больше вчитываешься в эту своеобразную поморскую летопись, составленную нашим современником, тем больше убеждаешься: не прошлому, а настоящему и будущему принадлежит она».

2003 год отмечался в Архангельской области как «год Шергина».

Текст подготовил Андрей Гончаров

Использованные материалы:

Материалы сайта www.writers.aonb.ru
Материалы сайта www.pravmir.ru
Текст статьи «Человек, который жил на облаке», автор Д.Шеваров
Текст статьи «Поморский Гомер», автор П.Кузьменко
Текст статьи «Шергин Борис Викторович», автор А.Харитонов
Текст статьи «Духовное зрение Бориса Шергина. Воспоминания о писателе», автор Е.Галимова

РАССКАЗЫ ШЕРГИНА

«Круговая помощь»

На веках в Мурманское становище, близ Танькиной губы, укрылось датское судно, битое непогодой. Русские поморы кряду принялись шить и ладить судно. Переправку и шитье сделали прочно и, за светлостью ночей, скоро. Датский шкипер спрашивает старосту, какова цена работе. Староста удивился:

– Какая цена! Разве ты, господин шкипер, купил что? Или рядился с кем?
Шкипер говорит:

– Никакой ряды не было. Едва мое бедное судно показалось в виду берега, русские поморы кинулись ко мне на карбасах с канатами, с баграми. Затем началась усердная починка моего судна.

Староста говорит:

– Так и быть должно. У нас всегда такое поведение. Так требует устав морской. Шкипер говорит:

– Если нет общей цены, я желаю раздавать поручно.

Староста улыбнулся:

– Воля ни у вас, ни у нас не отнята.

Шкипер, где кого увидит из работавших, всем сует подарки.

Люди только смеются да руками отмахиваются. Шкипер говорит старосте и кормщикам: – Думаю, что люди не берут, так как стесняются друг друга или вас, начальников. Кормщики и староста засмеялись:

– Столько и трудов не было, сколько у тебя хлопот с наградами. Но ежели такое твое желание, господин шкипер, положи твои гостинцы на дворе, у креста. И объяви, что может брать кто хочет и когда хочет.

Шкиперу эта мысль понравилась:

– Не я, а вы, господа кормщики, объявите рядовым, чтоб брали, когда хотят, по совести.

Шкипер поставил короба с гостинцами на тропинке у креста. Кормщики объявили по карбасам, что датский шкипер, по своему благородному обычаю, желает одарить всех, кто трудился около его судна. Награды сложены у креста. Бери, кто желает.

До самой отправки датского судна короба с подарками стояли середи дороги. Мимо шли промышленные люди, большие и меньшие. Никто не дотронулся до наград, пальцем никто не пошевелил.

Шкипер пришел проститься с поморами на сход, который бывал по воскресным дням.

Поблагодарив всех, он объяснил:

– Если вы обязаны помогать, то и я обязан…

Ему не дали договорить. Стали объяснять:

– Верно, господин шкипер! Ты обязан. Мы помогли тебе в беде и этим крепко обязали тебя помочь нам, когда мы окажемся в морской беде. Ежели не нам, то помоги кому другому. Это все одно. Все мы, мореходцы, связаны и все живем такою круговою помощью. Это вековой морской устав. Тот же устав остерегает нас: «Ежели взял плату или награду за помощь мореходцу, то себе в случае морской беды помощи не жди».

«По уставу»

Лодья шла вдоль Новой 3емли. Для осеннего времени торопилась в русскую сторону. От напрасного ветра зашли на отстой в пустую губицу. Любопытный детинка пошел в берег. Усмотрел, далеко или близко, избушку. Толкнул дверь – у порога нагое тело. Давно кого-то не стало. А уж слышно, что с лодьи трубят в рог. Значит, припала поветерь, детине надо спешить. Он сдернул с себя все, до последней рубахи, обрядил безвестного товарища, положил на лавку, накрыл лицо платочком, добро-честно простился и, сам нагой до последней нитки, в одних бахилах, побежал к лодье.

Кормщик говорит:

– Ты по уставу сделал. Теперь бы надо нам сходить его похоронить, но не терпит время. Надо подыматься на Русь.

Лодью задержали непогоды у Вайгацких берегов. Здесь она озимовала. Сказанный детина к весне занемог. Онемело тело, отнялись ноги, напала тоска. Написано было последнее прощанье родным. Тяжко было ночами: все спят, все молчат, только сальница горит-потрескивает, озаряя черный потолок.

Больной спустил ноги на пол, встать не может. И видит сквозь слезы: отворилась дверь, входит незнаемый человек, спрашивает больного:

– Что плачешь?

– Ноги не служат.

Незнакомый взял больного за руку:

– Встань!

Больной встал, дивяся.

– Обопрись на меня. Походи по избе.

Обнявшись, они и к двери сходили и в большой угол прошлись.
Неведомый человек встал к огню и говорит:

– Теперь иди ко мне один.

Дивясь и ужасаясь, детина шагнул к человеку твердым шагом:

– Кто ты, доброхот мой? Откуда ты?

Незнаемый человек говорит:

– Ужели ты меня не узнаешь? Посмотри: чья на мне рубаха, чей кафтанец, чей держу в руке платочек?

Детина всмотрелся и ужаснулся:

– Мой плат, мой кафтанец…

Человек говорит:

– Я и есть тот самый пропащий промысловщик из Пустой губы, костье которого ты прибрал, одел, опрятал. Ты совершил устав, забытого товарища помиловал. За это я пришел помиловать тебя. А кормщику скажи – он морскую заповедь переступил, не схоронил меня. То и задержали лодью непогоды.

Бори́с Ви́кторович Ше́ргин - русский писатель, фольклорист, публицист и художник.

Борис Викторович родился 28 июля (16 июля по старому стилю) 1893 года. Отец Шергина, потомственный мореход и корабельный мастер, передал сыну дар рассказчика и страсть ко всякому «художеству»; мать - коренная архангелогородка, познакомившая его с народной поэзией Русского Севера. В семье Шергин воспринял первые важные уроки взаимоотношений с миром и людьми, трудовой кодекс чести северного русского народа. С детства постигал нравственный уклад, быт и культуру Поморья. Срисовывал орнаменты и заставки старинных книг, учился писать иконы в поморском стиле, расписывал утварь; ещё в школьные годы стал собирать и записывать северные народные сказки, былины, песни.
Учился в Архангельской мужской губернской гимназии (1903-1912); окончил Строгановское центральное художественно-промышленное училище (1917). Работал как художник-реставратор, заведовал художественной частью ремесленной мастерской, внёс вклад в возрождение северных промыслов (в частности, холмогорской техники резьбы по кости), занимался археографической работой (собирал книги «старинного письма», древние лоции, записные тетради шкиперов, альбомы стихов, песенники).В 1922 г. окончательно переехал в Москву; работал в Институте детского чтения Наркомпроса, выступал с рассказами о народной культуре Севера с исполнением сказок и былин перед разнообразной, в основном детской, аудиторией. С 1934 г. - на профессиональной литературной работе.
Первая публикация - очерк «Отходящая красота» о концерте Марии Дмитриевны Кривополеновой (газета «Архангельск». 1915, 21 ноября). При жизни писателя опубликовано 9 книг (не считая переизданий). В газетах и журналах Шергин помещал статьи литературоведческого и искусствоведческого характера, реже - литературные произведения.
Умер писатель 30 октября 1973 года в Москве.

Основные издания
У Архангельского города, у корабельного пристанища. М., 1924.
Шиш московский. М., 1930.
Архангельские новеллы. М.: Советский писатель, 1936.
У песенных рек. М., 1939.
Поморщина-корабельщина. М.: Советский писатель, 1947.
Поморские были и сказания. / Гравюры В. А. Фаворского. М.: Детгиз, 1957.
Океан-море русское: Поморские рассказы. М.: Молодая гвардия, 1959. 350 с.
Запечатленная слава: Поморские были и сказания. М.: Советский писатель, 1967. 440 с.
Гандвик - студеное море. / Художник А. Т. Наговицын. Архангельск: Северо-Западное книжное изд-во, 1971. 208 с.
Экранизации произведений
Ваня Датский. Реж. Н.Серебряков. Комп. В.Мартынов. СССР, 1974.
Волшебное кольцо. Сцен. Ю.Коваля. Реж. Л.Носырев. СССР, 1979.
Данило и Ненила: Реж. Ю.Трофимов. Комп. В.Дашкевич. СССР, 1989-1990.
Дождь. Сцен. Ю.Коваля, Л.Носырева. Реж. Л.Носырев. Худож. В.Кудрявцева-Енгалычева. СССР, 1978.
Золочёные лбы. Сцен. А.Хмелика. Реж. Н.Серебряков. Комп. Э.Артемьев. СССР, 1971. Текст читает О.Табаков.
Мартынко. Реж. Э.Назаров. СССР, 1987. Роли озвучивают: Л.Куравлёв, Н.Русланова, Н.Корниенко.
Mister Пронька. По сказке Б.Шергина «Пронька Грезной». Сцен. Ю.Коваля, Л.Носырева. Реж. Л.Носырев. Худож. В.Кудрявцева-Енгалычева. СССР, 1991.
Пинежский Пушкин. Сцен. и пост. Л.Носырева. Худож. В.Кудрявцева-Енгалычева. Россия, 2000.
Пойга и лиса. Реж. Н.Голованова. Комп. Н.Сидельников. СССР, 1978. Текст читает И.Рыжов.
Поморская быль. По старине Б.Шергина «Для увеселения». Реж. Л.Носырев. СССР, 1987.
Про Ерша Ершовича. Реж. С.Соколов. СССР, 1979. Роли озвучивают: Ф.Иванов, Л.Дуров.
Смех и горе у Бела моря. По произведениям С.Писахова и Б.Шергина. Реж. Л.Носырев. СССР, 1979-1987.
Чудо-мороз. По мотивам северных сказов Б.Шергина. Реж. Ц.Оршанский. СССР, 1976.
Матвеева радость (1985)
Спектакли по произведениям Шергина
«Шиш Московский» Московский Государственный Историко-Этнографический Театр (МГИЭТ)