Объявляя смех своим литературным оружием, Гоголь, как и писатели Просвещения, ставил перед собой задачу исправлять души не только путем сатирического обличения, но и посредством возвращения к их естественной и истинной основе. Даже незначительные недостатки находят в Гоголе не снисходительного комического писателя, который беззлобно потешается над слабостями людей и прощает их, а взыскательного автора. Смех Гоголя - это угол его зрения на мир и способ описания мира. Поэтому он должен охватить все стороны и все оттенки жизни и быть столь же всеобъемлющим, как сама жизнь.

Смех Гоголя сатиричен и юмористичен, беззаботен и грустен, радостен и трагичен, весел и горек. Его нельзя свести к одной бичующей сатире. Он шире - в нем есть и юмор, и ирония, и насмешка. Он сопряжен с эпическим и с лирическим началом. В нем много объективного, идущего от самой жизни, но много и лирического, внесенного автором. Этот смех бывает пронзительно жалостлив, глубоко горек и мучительно трагичен. Все эти грани гоголевского смеха появлялись постепенно, по мере того как созревал и мужал талант Гоголя. Сейчас важно усвоить одно - Гоголь в целом не сатирик, но сатира у него есть; Гоголь не снисходительный юморист, но и юмор ему присущ. Гоголь - комический писатель, у которого комическое оборачивается драматическим и трагическим смыслом.

«Вечера на хуторе близ Диканьки» . «Вечера на хуторе близ Диканьки» вызвали почти всеобщее восхищение. «Все обрадовались,- писал Пушкин,- этому живому описанию племени поющего и пляшущего...» Критики отмечали веселость и искренность «Вечеров...». Успех «Вечеров...» объяснялся несколькими обстоятельствами.

Гоголь был выходцем из Украины и хорошо знал ее фольклор, обычаи, нравы, язык. Он сумел поднять изображение национального колорита на новую ступень, воссоздав вольный дух украинского народа. Гоголь не ограничил свою художественную задачу только описаниями малороссийской провинции. Хутор близ Диканьки и сама Диканька не только особая колоритная окраина России, а целый художественный мир.

Петербург разочаровал писателя. Люди в нем обезличены. Гоголь из Петербурга иными глазами смотрел на Украину и оценил дух свободы, естественность и прямоту чувств, полноту переживаний. Хутор близ Диканьки контрастен омертвевшему Петербургу. Этот романтический взгляд Гоголя близок точке зрения вымышленного издателя Рудого Панька. Старичок-рассказчик неожиданно появляется в «большом свете». Он прост, непосредствен, простодушен, но одновременно затейлив, говорлив, смел и горд, не чужд иронии и довольно язвителен. Рудый Папько любит описывать колоритные жанровые сценки, дает живописные картины, широко пользуется украинским языком, хотя знает и русский. Он, не будучи интеллигентом, но попав в «большой свет», хочет выражаться книжным языком и пользуется риторическими патетическими выражениями и оборотами. Ему свойственна восторженная, высокая, даже одическая речь. Он «переводит» речь простонародную в книжную, интеллигентную и наоборот.

Фантастика и реальность. Фольклор и литература . Почти все повести, вошедшие в книгу «Вечера на хуторе близ Диканьки»,- это легенды и сказки. В них господствуют образы фольклора и народной фантастики. Ими пронизаны жанровые сценки и живописные описания. В художественном мире Диканьки сохранилась естественность и полнота чувств, здоровое начало общенародной жизни. Поэтому мрачные силы зла не настолько страшны персонажам, чтобы бояться их, а иногда и просто смешны.

В рассказы о чертях и ведьмах верят и не верят. Но черт может напомнить и стряпчего, потому что у него хвост такой же, как и фалды мундира у чиновника, и провинциального ухажера, на том основании, что может так же кокетливо извиваться. Старый запорожец из «Пропавшей грамоты» боится чертей и ведьм, но может от них откреститься. А кузнец Вакула из «Ночи перед Рождеством» не церемонится с демонической нечистью и бьет ее поленом.

В повестях «Вечеров...» преобладают светлые краски, приподнятая тональность и веселый смех. Гоголь дает простор своей веселой фантазии. Мир Диканьки - естественный, простой и цельный. Если духовное и душевное здоровье сохранилось на хуторе, значит, есть надежда, что оно не исчезло и из большого мира национальной жизни.

В целом ряде повестей возвышенный лиризм сменяется тревожным настроением. Ноты грусти и тоски проникают в повести. Иногда картины, которые рисует Гоголь, становятся страшными. Фантастика делается мрачной. В повести «Вечер накануне Ивана Купала» Петро продает душу черту. Басаврюк прельщает его деньгами. В других повестях тоже рассказано о том, как рушатся природные и родственные связи, как гибель подстерегает людей. Яркие краски временами блекнут, жизнь становится менее насыщенной и более тусклой, менее сказочной и более прозаичной. Гоголь видит, что прежнее богатство, удаль, веселье уходят из современности, которая теряет жизненные силы. Это относится ко всему миру и прежде всего касается нынешнего времени.

Персонажи «Вечеров...» живут на грани фантастики и реальности, смеха и страха. В повести о Шпоньке Гоголь обратился, однако, к самому обыкновенному, ничем не примечательному герою.

Иван Федорович Шпонька настолько зауряден и никчемен, что о нем нечего сказать. Вместе с тем читатель, привыкший к манере «Вечеров...», ждет, что с упоминанием какого-либо предмета или явления непременно должно произойти событие, из ряда вон выходящее. Однако ничего не происходит, и быт, который окружает Шпоньку, тускл и неприметен. Эта повесть уже предвещает иронические и грустные повести «Миргорода». В «Вечерах...» Гоголь описывает исторически ушедший цельный мир народной сказочности и устремляется к описанию современной действительности. Писатель пробует и осваивает разнообразные приемы комического повествования.

В этом произведении Н.В.Гоголя сочетаются и реалистические картины быта, и образы народной фантастики, и исторические мотивы, в своей совокупности рисующие широкую и многостороннюю картину жизни украинского народа. Создавая свои повести, Гоголь охотно обращался к народным песням и легендам: в них наиболее ярко и полно запечатлелось народное понимание жизни.

В песнях Гоголь видел прежде всего отражение народного характера. В статье, посвященной украинским песням, он писал: "Это народная история, живая, яркая, исполненная красок, истины, обнажающая всю жизнь народа... Кто не проникнул в них глубоко, тот ничего не узнает о прошедшем быте этой цветущей части России...", так как в песнях передан "верный быт, стихии характера, все изгибы и оттенки чувств, волнений, страданий, веселий изображаемого народа..."

Создавая поэтические, овеянные лиризмом образы девушек: Ганны в "Майской ночи", Оксаны в "Ночи перед Рождеством", Параски в "Сорочинской ярмарке", - Гоголь широко пользуется народными песнями. В них он находит задушевные черты и краски, которыми наделены его героини, то лирически-задумчивые и нежные, как Ганна, то полные задорного веселья, как Параска, но одинаково преданные и нежно любящие. Влюбленные у Гоголя даже объясняются между собой словами народных песен, потому что все красивое и чистое, что отличает чувства простых людей из народа, с наибольшей полнотой и поэтической силой выражено в народной песне. Лирическим, песенным является объяснение Левко и Ганны в повести "Майская ночь". Недаром начало первой главы так близко к одной из известных украинских песен - "Солнце низенько, вечер близенько".

В людях из народа видел Гоголь лучшие человеческие черты и качества: любовь к родине, чувство собственного достоинства, живой и ясный ум, человечность и благородство.

Кузнец Вакула в "Ночи перед Рождеством", Левко в "Майской ночи", Данила Бурульбаш в "Страшной мести" являются воплощением тех положительных черт, какие запечатлелись в народных думах и песнях. Вакула не теряется ни при каких жизненных обстоятельствах. Он заставил, служить себе черта, не робеет он и во дворце у царицы. Его поступки определяются большим и подлинным чувством любви к Оксане.

В "Вечерах на хуторе близ Диканьки" не дано непосредственно картин крепостного быта, угнетения крестьян помещиками. Это объясняется не стремлением писателя идеализировать, приукрасить действительность, а тем, что Гоголь хотел показать народ не подневольным и покорным, а гордым, свободным в своей внутренней красоте и силе, в своем жизнеутверждающем оптимизме. Не следует забывать и исторические особенности жизни украинского народа, закрепощенного лишь в сравнительно позднюю пору: окончательное оформление крепостное право на Украине приобрело только при Екатерине II.

Парубки в "Майской ночи", задумавшие подразнить голову и помочь Левко, показаны не только как повесы и гуляки - они стоят за свои права, в них живет еще память о той вольности, которой славилось казаче ство. "Что ж мы, ребята, за холопья? Разве мы не такого роду, как и он? Мы, слава Богу, вольные козаки! Покажем ему, хлопцы, что мы вольные козаки!" - говорит Левко, поднимая своих товарищей против головы. Один из хлопцев вспоминает о прежней казацкой воле: "...чудится, будто поминаешь давние годы. Любо, больно на сердце; а душа как будто в раю. Гей, хлопцы! Гей, гуляй!.."

Свободолюбивое народное начало "Вечеров на хуторе близ Диканьки" с особенной полнотой нашло свое выражение в образе запорожца, неоднократно встречающемся в повестях. Смелость и вольнолюбие характерны для таких героев, как кузнец Вакула, Грицько, дед-казак из повести "Пропавшая грамота", не говоря уже о Даниле Бурульбаше из повести "Страшная месть".

Фольклорные традиции в «Вечерах на хуторе близ Диканьки»

«Вечера на хуторе близ Диканьки» - первая книга Н.В.Гоголя, сразу же завоевавшая успех и признание. А.С.Пушкин писал: «…Все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего, этим свежим картинам малороссийской природы, этой веселости, простодушной и вместе лукавой…». Автор рисовал добрые и привлекательные образы людей из народа, в то же время страшное негодование писателя вызвала духовная пустота, мелочные интересы, глупость буржуазии и помещиков. В этом произведении заложена присущая только Гоголю манера - замечать за смешным грустное, «сквозь видный миру смех… незримые ему слезы». Поэтому в сцены, наполненные живым юмором, солнечным смехом, то и дело вплетаются тревожные нотки. Автор пытается перевернуть несправедливый мир с помощью сокрушительной сатиры.

Отражая народные представления и собственные мечты о справедливых, разумных социальных отношениях, об идеальном человеке, прекрасном физически и нравственно, Гоголь в «Вечерах…» возвышает добро над злом, великодушие над корыстолюбием, гуманизм над эгоизмом, отвагу над трусостью, энергию над ленью и праздностью, благородство над низменностью и подлостью, одухотворенную любовь над грубой чувственностью. Писатель убеждает своих читателей, что власть денег губительна, счастье достигается не преступлением, а добром, человеческие, земные силы побеждают дьявольские, нарушение естественных, народно-нравственных законов, предательство родины заслуживает самой тягчайшей кары.

«Вечера на хуторе близ Диканьки» воссоздают народные нравы, бытовые обычаи и поверья главным образом стародавнего времени, когда Украина была свободной от крепостничества. Поэтизируя свободную жизнь трудового народа. Гоголь в повестях «Сорочинская ярмарка» и «Майская ночь, или Утопленница» обращается не к подневольно-крепостным, а к государственным земледельцам, которых на Украине оставалось довольно много. Слова Левко: «Мы, слава богу, вольные казаки!» являлись выражением чувств, дум, желаний Гоголя и его положительных героев.

В «Вечерах…» герои во власти религиозно-фантастических представлений, языческих и христианских верований. В рассказах о недавних событиях, о современности демонические силы воспринимаются как суеверие («Сорочинская ярмарка»). Отношение самого автора к сверхъестественным явлениям ироническое. Объятый высокими думами о гражданском служении, стремящийся к «благородным подвигам», писатель подчинял фольклорно-этнографические материалы духовной сущности, нравственно-психологического облика народа, как положительного героя своих произведений. Волшебно-сказочная фантастика отображается Гоголем не мистически, а более или менее очеловечено. Чертям, русалкам, ведьмам придаются реальные, определенные человеческие свойства. Так, черт из повести «Ночь перед рождеством» «спереди - совершенный немец», а «сзади - губернский стряпчий в мундире». И, ухаживая, как заправский ловелас за Солохой, он нашептывал ей на ухо «то самое, что обыкновенно нашептывают всему женскому роду»

Фантастическое в «Вечерах…» соседствует и пересекается с фольклорно-сказочным. Свои повести Гоголь буквально собирает из фольклорных блоков. Этой теме посвящены десятки, если не сотни, исследований. В «Пропавшей грамоте», к примеру, использована легенда о запроданной душе, за которой отправляются в ад. (Гоголь, сознательно путая фантастическое и комическое, подменяет в повести «душу» - «шапкой».) В основе «Вечера накануне Ивана Купала» - предания об Иване Купала, а «Сорочинской ярмарки» - легенда о черте, выгнанном из пекла, и о поиске чертом своего имущества. Как же Гоголь распоряжался своим фольклорным хозяйством? «На другую ночь и тащится в гости какой-нибудь приятель из болота, с рогами на голове, и давай душить за шею, когда на шее монисто, кусать за палец, когда на нем перстень, или тянуть за косу, когда вплетена в нее лента». Даже по одному этому отрывку из «Вечера накануне Ивана Купала» видно, насколько авторская проза далека от первоисточника. Во-первых, гоголь пользуется крупным планом (монисто на шее; лента, вплетенная в косу). Во-вторых, придает происходящему конкретно-чувственный характер. В-третьих, вводит элемент пародии («кусать за палец, когда на нем перстень»). В каждой повести «Вечеров…» взаимодействуют сразу несколько фольклорных сюжетов. Концентрация сказочного материала в них громадна. Гоголь сжимает целые сказки до размеров эпизода. В «Сорочинской ярмарке» сварливая Хивря, услышав стук в дверь, прячет кокетливого поповича на доски под потолком. Этот фрагмент - усеченный сюжет народной сказки «Поп». Кстати говоря, в сказке конкретно-чувственное начало, несмотря на игривость ситуации, полностью отсутствует. У Гоголя же оно играет не меньшую роль, чем сам сюжет: «Вот вам и приношения, Афанасий Иванович! - проговорила она, ставя на стол миски и жеманно застегивая свою как будто ненарочно расстегнувшуюся кофту. - Вареники, галушечки пшеничные, пампушечки, товченички!» Фольклорная фантастика представлена в Гоголевской прозе не только на сюжетном - самом очевидном - уровне.

Вода, огонь, лес играют в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» ту же роль, что и в фольклоре. А.Н.Афанасьев в статье «Ведуны, ведьмы, упыри и оборотни» отмечает, что в разных регионах подозреваемых в ведовстве пытали по-разному: жгли каленым железом, вешали на деревьях. В Литве колдуний приманивали на кисель, который варили на святой костельной воде. «На Украине, - пишет А.Н.Афанасьев, - до позднейшего времени узнавали ведьм по их способности держаться на воде. Когда случалось, что дождь долго не орошал полей, то поселяне приписывали его задержание злым чарам, собирались миром, схватывали заподозренных баб и водили купать на реку или пруд. Они скручивали их веревками, привязывали им на шею тяжелые камни и затем бросали несчастных узниц в глубокие омуты: неповинные в чародействе тотчас же погружались на дно, а настоящая ведьма плавала поверх воды вместе с камнем. Первых вытаскивали с помощью веревок и отпускали на свободу; тех же, которые признаны были ведьмами, заколачивали насмерть и топили силою…

В «Майской ночи» Гоголь, оставаясь верным украинскому обычаю, превращает ведьму в утопленницу, которая живет в пруду. В «Вечере накануне Ивана Купала» девушки бросают бесовские подарки - перстни, монисто - в воду: «Бросишь в воду - плывет бесовский перстень или монисто поверх воды, и к тебе же в руки…» Воспринимал ли Гоголь Фольклор как фольклор, т.е. филологически? В известном смысле, да. В письмах он просил мать и близких присылать ему в Петербург фольклорные материалы. Самым внимательным образом писатель штудирует «Грамматику малороссийского наречия» Павловского. Он выписывает оттуда десятки украинских имен и, как отмечает Г.Шапиро, 136 пословиц и поговорок. Некоторые из них Голь использует в «Вечерах…». И все же подход писателя к фольклору лишь с большими оговорками можно считать филологическим.

«Вечера…» проникнуты юмором. Светлый юмор, искрящийся на всем протяжении «Вечеров…», развенчивает таинственно-фантастическое, убеждает читателя в его призрачности. вечер хотор диканька гоголь

Создавая поэтические, овеянные лиризмом образы девушек - Ганы в "Майской ночи", Параски в "Сорочинской ярмарке", Оксаны в "Ночи перед рождеством", - Гоголь широко пользуется народными песнями, из них выбирает те прекрасные душевные черты и краски, которыми наделены его героини, то мечтательно задумчивые и нежные, как Ганна, то полные задорного веселья, смеющиеся и кокетливые, как Оксана. Влюбленные у Гоголя даже объясняются между собой словами народных песен.

Обратимся сначала к конкретным примерам и начнем с вопроса о том, какие дохристианские верования и представления нашли отражение в «Вечерах…» Гоголя. Известно, что язычники воспринимали мир как живой, одухотворенный, персонифицированный. В гоголевских повестях природа живет и дышит. В «украинских» повестях Гоголя в полной мере проявилась склонность писателя к мифотворчеству. Создавая собственную мифическую реальность, писатель использует готовые образцы мифологии, в частности славянской. В его ранних произведениях отразились представления древних славян о злых духах.

Особую роль в художественном мире Гоголя играют такие демонологические персонажи, как черти, ведьмы, русалки. И.Огненко указывал, что христианство не просто принесло новые названия и украинскую демонологию (дьявол, демон, сатана), но изменило также сам взгляд на нее: «сверхъестественную силу оно окончательно превратило в силу злую, нечистую». «Нечистый» - постоянное наименование черта в украинских повестях - противопоставляется у Гоголя христианской душе, в частности, душе казака-запорожца. Эту антитезу наблюдаем в «Заколдованном месте», «Страшной мести» и других произведениях раннего периода.

Черт - один из наиболее популярных персонажей украинской демонологии, персонифицировавшей злые силы. В соответствии с народными представлениями времен язычества он похож на Чернобога (антипод Белобога). Позже «его представляли в виде иностранца, одетого в короткую куртку или фрак, узенькие панталоны». Считалось, что он боится креста. Описание черта в гоголевских повестях соответствует древним народным верованиям: «спереди совершенно немец <…> но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире».

Демонологический персонаж в данном контексте снижен и персонифицирован. «Народная смеховая культура на протяжении нескольких веков выработала устойчивые традиции опрощения, дедемонизации и одомашнивания христианско-мифологических образов зла»,- замечает Ю.В.Манн. Ярким примером дедемонизации образа черта может служить повесть «Ночь перед Рождеством», где он представлен в подчеркнуто комическом ключе с мордочкой, беспрестанно вертевшейся и нюхавшей все, что ни попадалось на пути. Уточнение - «мордочка оканчивалась как у наших свиней, кругленьким пятачком» - придает ему черты домашности. Перед нами не просто черт, а свой украинский черт. Аналогия бесовского и человеческого переплетается, подчеркивается писателем в изображении нечистой силы. Черт в «Ночи перед Рождеством» - «проворный франт с хвостом и козлиною бородою», хитрое животное, которое крадет месяц, «кривляясь и дуя, как мужик, доставший голыми руками огонь для своей люльки». Он «строит любовные куры», подъезжает «мелким бесом», ухаживает за Солохой и т.д. Сходное описание встречается в повести «Пропавшая грамота», где «черти с собачьими мордами, на немецких ножках, вертя хвостами, увивались около ведьм, будто парни около красных девушек».

В «Сорочинской ярмарке» из отдельных упоминаний о «красной свитке» и вставного эпизода (рассказа кума) предстает образ черта-гуляки, которого изгнали из пекла за то, что он целый день сидел в шинке, пока не пропил свою «красную свитку». В «Вечере накануне Ивана Купала» Бисаврюк - тоже гуляка. Но он вызывает чувство страха. Это «дьявол в человеческом образе», «бесовский человек». Гоголь использует здесь распространенный в мировой литературе мотив продажи души черту в обмен на богатство, деньги. Эту повесть, как и многие другие из цикла «Вечеров…», можно рассматривать как религиозное поучение. Автор не декларирует мысль о том, что союз с нечистой силой имеет печальные последствия, приносит несчастье. Он преподносит ее в образной форме, демонстрируя ее справедливость всем ходом развития действия.

Вопрос об источниках образа черта в гоголевских «Вечерах…» требует отдельного рассмотрения и не может быть решен однозначно. Гоголь воспользовался бродячим сюжетом, который является сложным продуктом международного общения. Безусловно, также и то, что на создателя «Вечеров…» сильно влияли украинские народные легенды, верования, а также литературные источники. По мнению П. Филипповича, образ черта в первом сборнике Гоголя восходит к балладе Гулака-Артемовского «Пан Твардовский», которая была очень популярной.

В.А.Розов усматривал источник комического образа черта в житийной и аскетической литературе, отмечая, что «святые подвижники, предаваясь молитве и лишениям, торжествовали над всеми искушениями и уловками дьявола», который «превращался в простоватого, играющего комическую роль беса». Убедительным представляется также предположение исследователя о том, что комический образ черта мог появиться у Гоголя под влиянием вертепных пьес украинского театра: «черт малорусского театра безобидного характера и играет возле казака служебную и комическую роль».

Как и в творчестве других романтиков, художественный мир в произведениях Гоголя раздвоен: мир действительный, реальный, земной, дневной и мир причудливой фантастики, ночной, темной. При этом фантастика у Гоголя связана с мифологией, и эта связь настолько тесная, что можно говорить о мифологизированном ее характере.

Расколотость мира у Гоголя подчеркивается тем, что люди и мифологические существа находятся в одном пространстве и существуют одновременно. Солоха ведьма и обыкновенная женщина. Она может летать на метле, встречаться с чертом и с вполне реальными односельчанами. Путешествие в ад совершает герой «Пропавшей грамоты», где подвергается «бесовскому обморачиванию».

Многолик колдун в «Страшной мести»: он и казак, и отец Катерины, и существо, противопоставленное народу, враг, изменник. Колдун способен совершать разные чудеса, но перед христианскими символами, святынями и заветами он бессилен.

Демонологические мотивы очень важны в художественной структуре повестей «Майская ночь, или Утопленница», «Вечер накануне Ивана Купала», «Ночь перед Рождеством». Здесь важную роль играет образ ведьмы.

В народных сказках и легендах встречается ведьма старая и молодая. В гоголевских «Вечерах…» также представлены разные типы этого распространенного в украинской демонологии персонажа. В «Майской ночи» молодая жена сотника, «румяна и бела собою», оказывается суровой мачехой, страшной ведьмой, способной превращаться в иные существа и творить зло: она сводит со свету панночку. В «Пропавшей грамоте» ведьмы «разряжены, размазаны, словно панночки на ярмарке». В «Вечере накануне Ивана Купала» ведьма «с лицом, как печеное яблоко» - страшная колдунья, которая появляется в образе черной собаки, затем - кошки и толкает Петруся Безродного на преступление. Гоголевская Солоха производит не такое страшное впечатление возможно потому, что живет в двух мирах. В обыденной жизни она «добрая баба», которая «умела причаровать к себе самых степенных казаков». Дородная и любвеобильная, она относится к разряду ведьм на том основании, что любит летать на метле, собирать звезды и является любовницей черта.

Русалки - богини водоемов в славянской мифологии изображены Гоголем в повести «Майская дочь». Историю о панночке-русалке автор вкладывает здесь в уста Левко. Она отдалена от времени, в которое живут герои, ощутимой дистанцией - «давно… жил в этом доме сотник» и представляет собой текст в тексте. Эпизод о панночке-русалке и мачехе-ведьме дублируется в главе «Утопленница». Включение фантастических элементов обусловлено здесь мотивом сна. Однако после пробуждения герой убеждается в том, что ирреальные силы вмешиваются в его жизнь. Изображение русалок у Гоголя имеет мифоэпический характер. Их появлению предшествует описание благоухающего ночного пейзажа: «неподвижный пруд», «раскаты соловья», «странное упоительное сияние», «Серебряный туман». Русалка дается в восприятии восторженного «парубка»: «Бледная, как полотно, как блеск месяца; но как чудна! Как прекрасна!»

Подруги русалки тоже представлены в поэтическом освещении: «девушки в белых, как луг, убранных ландышами, рубашках, которые мелькали в тонком серебряном тумане».

В исследовательской литературе справедливо указывалось на то, что в народном творчестве образ русалки значительно проще. У нее длинные зеленые волосы и зеленые глаза. В изображении писателя русалки выступают как символ красоты водной стихии, хотя с давних времен в славянской мифологии они являются символом опасности, которая преследует человека. Древнее предание о русалках приобретает поэтические формы под пером Гоголя и в «Страшной мести». Оно не имеет здесь самостоятельного значения и только усиливает мистический колорит повести. Описания русалок приближены к народным верованиям: это «некрещеные дети», которые «рыдают, хохочут», а также «погубившие свою душу девы», вереницами выбегающие из воды. Они чрезвычайно привлекательны. Однако восторженное описание русалки у Гоголя заканчивается авторским предостережением: «Беги, крещеный человек! Уста ее - лед, постель - холодная вода; она защекочет тебя и утащит в реку». Антитеза русалки - «некрещеные дети» и «крещеный человек» подчеркивает враждебность языческих стихий и христианских представлений.

Большинство образов украинской демонологии имеют дохристианское происхождение. Христианские и языческие мотивы причудливо переплетаются в художественной ткани «Вечеров…».

Синтез языческих и христианских мотивов наблюдаем также в изображении праздников, что особенно ярко проявляется в «Вечере накануне Ивана Купала» и «Ночи перед Рождеством». В частности, словосочетание

«Ивана Купала» в названии повести напоминает о языческом празднике Купала, распространенном среди славянских народов, который отмечали в ночь с 6 на 7 июля. С введением христианства появился праздник Иоанна Крестителя (7 июля), а в народном сознании дохристианская и христианская традиции были объединены, что нашло отражение в праздновании Ивана Купала.

Автор «Вечеров…» проявляет повышенный интерес к славянской демонологии. Но во всех повестях, где присутствует нечистая сила - воплощение зла, она оказывается поверженной, наказанной. «<…>Одоление черта - одна из основных тем «Вечеров…»,- замечает Ю.В. Манн. В борьбе с ней подчеркивается значение христианских святынь и символов, в частности, креста, крестного знамения, молитвы, кропила и святой воды. Упоминание о них в тексте гоголевских повестей занимает на первый взгляд немного места, но они играют важную роль в авторской концепции мира, неотъемлемой частью которой является христианская культура. Особенно ощутимы христианские элементы в «былях», рассказанных дьячком Диканьской церкви Фомой Григорьевичем. Например, упомянув о своем деде в повести «Вечер накануне Ивана Купала», рассказчик не забывает добавить «царство ему небесное!», а, вспомнив о лукавом и его проделках, - «чтоб ему собачьему сыну приснился крест святой». Подобные акценты встречаем и в «Заколдованном месте». Во всех «былях», рассказанных Фомой Григорьевичем, единственным спасением от нечистой силы является крестное знамение. В «Заколдованном месте» дед кладет кресты, если услышит о «проклятом месте». Здесь черт - «враг Господа Христа, которому нельзя верить…». Мотив продажи души черту - один из ключевых в повести «Вечер накануне Ивана Купала», в финале которой несколько раз упоминается о крестном знамении, как единственном спасении от нечистой силы: «отец Афанасий ходил по всему селу со святою водою и гонял черта кропилом». В «Пропавшей грамоте» - повести о том, «как ведьмы играли с покойным дедом в дурня» - герою удается выиграть и спасти пропавшую грамоту благодаря тому, что он догадался перекрестить карты. Тема одоления черта одна из ключевых в повести «Ночь перед Рождеством». Здесь черту противопоставлен Вакула, набожность которого автор неоднократно подчеркивает: «богобоязливый человек», «набожнейший из всего села человек», который писал образа святых, в частности, евангелиста Луку. Торжеством его искусства была картина, на которой «изобразил он святого Петра в день Страшного суда, изгонявшего из ада злого духа; испуганный черт метался во все стороны, предчувствуя свою погибель…». С тех пор и охотится нечистый за Вакулой, желая отомстить ему. Однако купить душу Вакулы, несмотря на обещания («дам денег, сколько хочешь»), ему не удалось. Крестное знамение, сотворенное Вакулой, сделало черта послушным, а сам кузнец оказался гораздо хитрее черта.

Повесть «Страшная месть» одна из ключевых в сборнике, суммирует христианские мотивы, нашедшие в нем отражение. Важную роль играет в ней мотив праведного Божьего суда, который повторяется дважды: вначале душа Катерины предупреждает отца о том, что «близок Страшный суд», затем в истории о двух казаках - Петре и Иване, которую поведал слепой бандурист. В этой вставочной легенде, завершающей повесть, на первом плане - мотив предательства, восходящий к библейским архетипам. Ведь Петр предал своего брата, как Иуда. С образом колдуна связан в повести едва намеченный в ее начале образ чужбины. Выявить истинный облик колдуна помогает чудодейственная сила икон. Под влиянием святых икон и молитвы и «проявился» недобрый гость. Мотив продажи души черту в указанной повести связан не только с образом колдуна, но и с его предками, «нечистыми дедами», которые «готовы были себя продать за денежку сатане с душою». Колдун - «брат черту», подобно нечистому искушает душу Катерины, просит выпустить его из кельи, куда заточил его Данило Бурульбаш. И чтобы склонить ее на свою сторону, заводит речь об апостоле Павле, который был грешным человеком, но покаялся и сделался святым: «Покаюсь: пойду в пещеры, надену на тело жесткую власяницу, день и ночь буду молиться Богу». Ложным клятвам колдуна противопоставлен в этом эпизоде мотив святости. Колдун, способный на многие чудеса, не может пройти сквозь стены, которые строил святой схимник.

Значение христианских мотивов в первом гоголевском сборнике нельзя недооценивать. Христианское мировоззрение - неотъемлемая часть характеристики автора и его героев. Ирреальный, ночной мир, населенный чертями, ведьмами, русалками и другими персонажами древней славянской мифологии, оценивается с точки зрения христианской идеологии, а главный его персонаж - черт - осмеян и повержен. Христианские и языческие мотивы и символы в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголя резко противопоставлены и вместе с тем даны в синтезе как противоположные полюсы, характеризующие народное мировосприятие.

Не могу я в канун Рождественских и новогодних праздников не вспомнить об этом фильме.
Для меня этот фильм - воспоминания о детстве.

Экранизацию классика русской литературы Николая Гоголя осуществил классик отечественной киносказки Александр Роу. Без музыки, плясок и прочего мракобесия, зато близко к тексту, со смешными ужасами, спецэффектами и замечательно сыгранными персонажами.

В ролях-

Эта история о любви, в которой смешалось все, что может привидеться в ночь перед Рождеством. На тихом украинском хуторе Диканька в рождественскую ночь происходит масса удивительных событий. Девушке захотелось туфли, да не какие-нибудь, а чтоб как у самой царицы!

Кузнец Вакула, добиваясь благосклонности от гордой панночки, оседлал самого черта и отправился в Петербург, чтобы там выпросить у самой царицы черевички для своей любимой. В то же время в селе коварная кокетка Солоха (мать Вакулы) с трудом справляется с потоком ухажеров, зачастивших к ней в гости. У черта тоже свои виды: когда-то Вакула нарисовал черта так, что даже в аду над ним смеялись, и теперь нечистый мечтает заполучить бессмертную душу кузнеца. Много чудес и невероятных историй ждет жителей Диканьки в ночь перед Рождеством. Впрочем пересказывать Гоголя, может либо сам Гоголь, либо Александр Роу.

«Вечера…» - несомненная удача. «Все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего, этим свежим картинам малороссийской природы, этой веселости, простодушной и вместе лукавой.» Так писал Пушкин о первой книге Гоголя, и мы отважимся утверждать, что фильм произвел бы на великого поэта столь же благоприятное впечатление - в первую очередь, благодаря точному попаданию актеров в образы.

Кузнец Вакула (Юрий Тавров) - серьезный и основательный, но влюбленный до робости. Первая, дипломная, роль Юрия стала чинным, можно сказать, триумфальным шествием справного, воистину гоголевского парубка по экранам и сердцам миллионов. Ведь и полвека спустя другого Вакулу как-то и представлять не желается. Равно как и прочих отождествленных с гоголевскими героями актеров из плеяды А. Роу.

Красавица Оксана (Людмила Мызникова) – кокетливая и веселая. Александр Артурович Роу увидел Мызникову, 19-летнюю студийку, в коридоре киевской киностудии (ее позвали представители «Беларусь-фильма» на пробы) и тут же пригласил на роль Оксаны в фильм "Вечера на хуторе близ Диканьки". Между Роу и Людмилой на съемках сложились очень теплые отношения, режиссер по-отечески опекал молодую актрису.

Чуб, отец Оксаны (Александр Хвыля) - солидный и важный, настоящий почтенный отец. Солоха, мать Вакулы (Людмила Хитяева) – эффектная деревенская ведьма, любящая мужиков и горилку, на месте «доброй бабы» Солохи никого, кроме Людмилы Хитяевой, невозможно и представить.

И, конечно же, главный персонаж - черт в исполнении Георгия Милляра. Нос пятачком, хвостик крючком, ужасно обаятельный и проказливый. «Самый обыкновенный черт» - одна из лучших ролей Георгия Милляра.

Сьёмки происходили на Кольском полуостров в марте 1961 года. До этого в Мурманской области снимали другие северные регионы страны, снимали Сибирь, Дальний Восток. Но Украину!!! На это надо было отважиться.

Вчитаемся в дивные, почти поэтические строки классика: «Последний день перед Рождеством прошел. Зимняя ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрып мороза под сапогом слышался за полверсты. Еще ни одна толпа парубков не показывалась под окнами хат; месяц один только заглядывал в них украдкою, как бы вызывая принаряживавшихся девушек выбежать скорее на скрыпучий снег. Тут через трубу одной хаты клубами повалился дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле».

Где найти похожую натуру? Роу обнаружил ее под Кировском. В поселке «13-й километр» за несколько дней возвели «настоящую» малоросскую деревушку. Белые хаты и плетни тонули в сугробах пушистого снега, поодаль прогуливались, перешучиваясь меж собой, парубки и гарные дивчины, среди которых находились и участвовавшие в массовке кировские рабочие, студенты, самодеятельные артисты. Вот разве что дым не шел из труб, а в остальном - все было натурально.

И в повести, и в процессе создания кинокартины больше всех досталось черту. В него перевоплотился Георгий Милляр, к тому времени уже прочно известный всему населению страны как «народная Баба-яга Советского Союза». По Гоголю его и бьют, и используют в качестве гужевого транспорта, и окунают в прорубь. Милляр был «любимчиком» Роу, его близким другом, и режиссер хотел, насколько возможно, пожалеть актера.

Сцену с прорубью планировали делать в павильоне, но Георгий Францевич запротестовал. Поэтому снимали вживую, на взаправдашнем заполярном водоеме. Выдержавшему несколько дублей в ледяной воде Милляру впору было присваивать звание «моржа». Кроме того, костюм черта ему поначалу сшили меховой, чтобы не простудился. Но он стеснял движения, и Милляр попросил изготовить другой костюм - холодный, но легкий и обтягивающий. В нем и работал. И, как всегда в этом фильме - сложнейший грим. Снова гумоза, пластикаты. И при этом живое, подвижное лицо. За артистом водился еще один грешок - страсть к словесному хулиганству, за что он сам себя называл "Стариком Похабычем". Например, актера Анатолия Кубацкого, игравшего Панаса в "Вечерах на хуторе близ Диканьки", прозвал Поносом, он то декламировал фривольные стишки, то придумывал такие афоризмы, от которых юные костюмерши заливались краской.

В декабре 1961 года в большом зале Дворца культуры комбината «Апатит» состоялся общественный просмотр нового фильма. Кировчане стали первыми его зрителями. Оказывается, что спецэффекты и театрализованные премьерные показы созданы совсем не в нашем 21 веке. Очевидцы рассказывают, что в далеком 1961 году на премьере «Вечеров на хуторе близ Диканьки» устроили такую чертовщину, что сегодняшним креативщикам и не снилось! По фойе Дома бегали настоящие черти и забрасывали зрителей настоящими бутафорскими снежками.

Картину представляли специально приехавшие на премьеру второй режиссер В. Д. Лосев и Чуб - он же Александр Хвыля. Отзывы о картине жителей горняцкого города, многие из которых к тому же увидели на экране себя, были восторженными. Единственным, кто решился добавить ложку дегтя в бочку меда, стал врач В. Яновский, отметивший, что «на общем хорошем фоне фильма проскальзывают мелочи, которых могло и не быть.

Например, в мешках у кузнеца Вакулы хранился древесный уголь, но вылезший из одного из них казак Чуб оказался чистым, а Голова после пребывания в мешке стряхивает с себя что-то серое, удивительно похожее на пыль апатитового концентрата. А о черевичках можно сказать, что размеры и форма их все-таки не соответствуют сказочным - выглядят они слишком большими». Но в целом лента была принята чрезвычайно тепло, о чем свидетельствует и отзыв газеты «Кировский рабочий», поместившей подборку материалов о картине под общим заголовком «Очень хороший фильм!».

С названием фильма у Роу возникли проблемы. В СССР даже само слово «Рождество» не только писалось с маленькой буквы, но и как бы не одобрялось для употребления. Поэтому забавно, что именно в разгар хрущевской антирелигиозной кампании начала 60-х годов при экранизации «Ночи перед Рождеством» режиссёром-сказочником Александром Роу было выбрано общее заглавие ранних гоголевских повестей.

По всей видимости, постановщик был вынужден усилить в трактовке рождественской язвительной фантасмагории Гоголя, прежде всего, образы дьяка, сыгранного Сергеем Мартинсоном и явно эксцентрического чёрта в исполнении Георгия Милляра. Теперь уже трудно сказать, что подверглось новой редакции в 1970 году, поскольку мы уже имеем дело с исправленной копией, которую, кстати, ныне любят показывать на телевидении именно на Рождество.

Но достаточно подробное воспроизведение в фильме давних рождественских ритуалов, включая обряд колядования и народного веселья, поданных с юмором, как раз удивляет, если принять во внимание, что в 1961 году показ сцен празднования всё-таки религиозного торжества, пусть и в национальном преломлении, вполне мог быть воспринят властями в качестве любования и прославления якобы отживших традиций.

Фильм был восстановлен в 1970 году и представлен в цвете.

Крылатые фразы-
*"Повесился!
-Утопился!
-Нет, повесился!"

*"Мы, брат, будем с царицею толковать про свое!"

Интересный факт-
В процессе изучения гоголевского текста, режиссер-постановщик спектакля «Ночь перед Рождеством» в Пермском ТЮЗе Владимир Гурфинкель обнаружил некоторые неточности, которые использовал Александр Роу.
«Когда Вакуле в руки попались черевички, он воскликнул: «Боже мой, да в таких черевичках, неужели вы ходите на лед ковзаться?» (скользить, значит)», - говорит Владимир Гурфинкель. - «Получается, если проанализировать текст Гоголя, то наша дорогая царица подарила ему коньки».

Цикл повестей « Вечера на хуторе близ Диканьки» - представляет во всей красе живописную картину украинской жизни 17-18 веков. Период, в который Гоголь создавал свой шедевр, был самым счастливым в жизни автора, полного впоследствии воплотившихся грандиозных литературных планов. Наряду с всенародным признанием, цикл «Вечера на хуторе близ Диканьки» получил высокую оценку гениального литератора современности - Александра Сергеевича Пушкина.

История создания

Детство Гоголя прошло в одном из живописнейших мест Украины - на Полтавщине, в селе Диканька. С давних времен об этом месте ходило множество фантастических слухов и легенд. Отголоски детских впечатлений во всей полноте отразились в ряде повестей Гоголя, составивших собою единый цикл «Вечера на хуторе близ Диканьки». В 1829 году автор начал работу над произведением, а в 1831-1832 годах цикл был издан и высоко оценен литературным сообществом. Отдельные повести цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки» претерпели множество театральных постановок и экранизаций.

Анализ произведения

Описание произведения

Каждая из частей предваряется ироничным повествованием мнимого автора - пасечника Рудого Панька.

Сорочинская ярмарка. Повесть о смекалистом щеголеватом хлопце Грицке, который завоевал право жениться на богатой панночке Параске своей хитростью и находчивостью. Действие сопровождается красочным описанием ярмарки и отличается особым сатирическим живописанием образов некоторых героев.

Вечер накануне Ивана Купала. Жутковатое повествование, окутанное мистическим колоритом, гласит о том, что неправедно добытое богатство не приносит счастья его обладателю.

Майская ночь или Утопленница. Эта повесть отчасти перекликается сюжетом с «Сорочинской ярмаркой». У молодого козака Левка есть возлюбленная девушка Ганна. Чтобы воссоединиться с будущей невестой, хитрому парубку приходится обращаться к помощи мистической девушки - утопленницы Панночки.

Пропавшая грамота. Повесть пронизана фантастическим колоритом с элементами живого гоголевского юмора. Дед, у которого украли грамоту, деньги, коней и шапку, с помощью крестного знамения выигрывает краденое в карты у ведьмы.

Ночь перед Рождеством. И снова история женитьбы простого и смекалистого хлопца на прекрасной панночке. Кузнец Вакула добивается любви богатой сельской красавицы Оксаны. Свое счастье они обретают не без помощи нечистой силы. Тронутая простодушием кузнеца, царица, дарит вожделенные черевички для будущей невесты кузнеца.

Страшная месть. Рассказ, написанный в эпическо-повествовательном стиле. Жуткая история козацкого атамана Данилы Бурульбаша и его жены Катерины, вынужденной сделать страшный выбор в отношении своего отца-чародея. В финале повести колдун сполна расплачивается за свои страшные злодеяния.

Иван Федорович Шпонька и его тетушка. Единственная чисто бытовая сатирическая зарисовка о мелком помещике, пытающемся заполучить свое наследство. Единственная незавершенная повесть гоголевского цикла.

Заколдованное место. Рассказ о злых шутках нечистой силы. Фантасмагорическая история о поисках и обретении «клада» в заколдованном месте.

Главные герои

Герои цикла делятся на несколько групп:

• молодые парубки, обладающие как простодушием, так хитростью и смекалкой - Грицко, Левко и Вакула;
• прекрасные панночки, родители которых очень придирчиво относятся их будущим женихам - Параска, Ганна, Оксана;
• комические персонажи показанные во всей полноте гоголевского юмора - Пацюк, Чуб, Шпонька и др.;
• нечистая сила, проделки которой часто наказывают героев некоторых рассказов цикла(Петрусь, Дед из последней повести) за их страсть к богатству, а иногда нечисть становится помощником хитрых и смекалистых персонажей в достижении их цели.

Структура произведения

Композиционно произведение представляет собой 8 повестей, расположенных в двух книгах (по 4 повести в каждой). Введением в красочный мир украинской жизни является предисловие мнимого издателя Рудого Панька, которое предваряет каждую из книг.

Подлинная поэзия, увиденная автором в жизни и преданиях украинского народа, разворачивается в самых разнообразных ее проявлениях: бытовые сцены современной жизни, исторические предания и фантастические народные легенды. Обилие фантасмагорических сцен призвано придать большую контрастность добру и злу, борьбе христианского начала и чертовщины.

Итоговый вывод

Творчество Гоголя представляет собой особую ценность - описанная с большой любовью личность простого человека ничуть не умаляется присутствием сатиры. Многие герои описаны с изрядной долей доброго юмора, почерпнутого автором в реальной жизни украинских крестьян того времени. Самобытность стиля, поэтический талант к живописанию природных красот малороссийского села, лиричность и добрый смех делают гениальный цикл молодого писателя подлинным шедевром мировой литературы