Тамара Габбе: История о трудной судьбе и добром сердце. Тамара Габбе. Несказочная жизнь

Тамара Григорьевна Габбе

Город мастеров. Пьесы сказки

ГОРОД МАСТЕРОВ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Герцог де Маликорн - наместник чужеземного короля, захватившего Город Мастеров.

Гильом Готшальк, по прозвищу Большой Гильом, - советник герцога.

Нанасс Мушерон Старший - старшина цеха ювелиров и часовщиков, бургомистр города.

Нанасс Мушерон Младший, по прозвищу «Клик-Кляк», - его сын.

Мастер Фирен Старший - старшина златошвейного цеха.

Фирен Младший - его сын.

Вероника - его дочь.

Мастер Мартин, по прозвищу «Маленький Мартин», - старшина оружейного цеха.

Мастер Тимолле - старшина гранильного цеха.

Тимолле Меньшой - его внук.

Мастер Нинош - старшина пирожного цеха.

Жильберт, по прозвищу «Караколь» - метельщик.

Бабушка Тафаро - старая гадалка.

Торговки:

Матушка Марли‚

Тетушка Мимиль

Подруги Вероники:

Маргарита.

Одноглазый человек.

Гранильщики, оружейники, башмачники и другие жители Города Мастеров.

Латники и телохранители наместника.

Занавес опущен. На нем изображен герб сказочного города. Посередине щита, на серебряном поле, гривастый лев сжимает в когтях опутавшую его змею. В верхних углах щита - головы зайца и медведя. Внизу, под ногами у льва, улитка, высунувшая рога из своей раковины.

Из-за занавеса справа выходят лев и медведь. Слева появляются заяц и улитка.

МЕДВЕДЬ. Не знаете ли вы, что сегодня будут представлять?

ЗАЯЦЗ. Сейчас погляжу. У меня с собой афиша. Ну-ка, что там написано? «Город Мастеров, или Сказка о двух горбунах».

МЕДВЕДЬ. О двух горбунах? Значит, о людях. Зачем же, в таком случае, нас сюда позвали?

ЛЕВ. Дорогой медведь, вы рассуждаете, как трехмесячный медвежонок! Ну что тут удивительного? Ведь это сказка - не так ли? А какая же сказка обходится без нас, зверей? Вот возьмите меня: я на своем веку перебывал в стольких сказках, что их и пересчитать трудно, - по крайней мере в тысяче и одной. Уж верно, и сегодня для меня найдется роль, хоть самая маленькая, да и для вас тоже. Недаром же на занавесе нарисовали нас всех! Вот поглядите сами: это - я, это - вы, а это - улитка и заяц. Может быть, мы здесь и не слишком похожи, но зато еще красивее, чем на самом деде. А это чего-нибудь да стоит!

ЗАЯЦ. Вы правы. Тут нельзя и требовать полного сходства. Рисунок на гербе - это не портрет и уж во всяком случае - не фотография. Меня, например, нисколько не беспокоит, что в этом изображении у меня одно ухо золотое, а другое - серебряное. Мне это даже нравится. Я этим горжусь. Согласитесь сами - не каждому зайцу удается попасть на городской герб.

МЕДВЕДЬ. Далеко не каждому. За всю свою жизнь я, кажется, ни разу не видал на гербах ни зайцев, ни улиток. Вот орлам, барсам, оленям, медведям - тем иной раз выпадает такая честь. А уж про льва и говорить нечего - для него это дело привычное. На то он и лев!

ЛЕВ. Ну, как бы там ни было, все мы занимаем на этом щите достойное место, и надеюсь, что нам найдется местечко и в сегодняшнем представлении.

МЕДВЕДЬ. Одного только я не могу взять в толк: что будет делать на сцене улитка? В театре поют, играют, пляшут, разговаривают, а, насколько мне известно, улитка не умеет ни плясать, ни петь, ни говорить.

УЛИТКА (высовывает голову из раковины). Всякий говорит по-своему. Умей только слушать.

МЕДВЕДЬ. Скажите на милость - заговорила! А почему же ты молчала столько времени?

УЛИТКА. Ждала подходящего случая. В сегодняшнем представлении у меня самая большая роль.

ЗАЯЦ. Больше моей роли?

УЛИТКА. Больше.

МЕДВЕДЬ. И длиннее моей?

УЛИТКА. Гораздо длиннее.

ЛЕВ. И важнее моей?

УЛИТКА. Пожалуй. Могу сказать без ложной скромности - в этом представлении у меня главная роль, хоть я вовсе не буду в нем участвовать и даже ни разу не покажусь на сцене.

МЕДВЕДЬ. Это как же так?

УЛИТКА (неторопливо и спокойно). Очень просто. Я вам сейчас объясню, дело в том, что в наших краях улитку зовут «Караколь». А от нас это прозвище перешло к тем людям, которые, как и мы, целый век таскают на плечах тяжелую ношу. Вот посчитайте-ка, сколько раз повторят нынче это слово «Караколь», тогда и увидите, кому досталось самое почетное место в сегодняшнем представлении.

ЛЕВ. Да за что же тебе столько чести?

УЛИТКА. А за то, что я, такая маленькая, могу поднять тяжесть больше себя самой. Вот попробуйте-ка вы, большие звери, носить на спине дом, который больше вас, и при этом делать свое дело, и никому не жаловаться, и сохранять душевное равновесие.

ЛЕВ. Да, сих пор мне это не приходило в голову.

УЛИТКА. Так оно всегда и бывает. Живешь, живешь и вдруг узнаешь что-нибудь новое.

МЕДВЕДЬ. Ну, уж теперь совсем нельзя понять, что это будет за представление, о чем эта сказка! То есть я-то понимаю, я старый театральный медведь, а вот публика наверно, ничего не понимает.

УЛИТКА. Что ж, мы ей расскажем, а потом и покажем. Слушайте, дорогие гости!

Мы нынче сошли
С городского герба,
Чтоб вам рассказать о том,
Как в городе нашем
Кипела борьба,
Как двух горбунов
Рассудила судьба,
Но первый горбун
Был горбун без горба,
А второй был горбун
С горбом.

Когда это было?
В какой стороне?

Об этом сказать мудрено:
И цифры и буквы
У нас на стене
От времени стерлись давно.

Но если от времени
Стерлась резьба,
Года не могли стереть
Рассказа, где есть и любовь и борьба,
Где встретились люди и звери с герба -
И заяц, и лев, и медведь.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

Раннее утро. Площадь старинного города. Все окна и двери еще закрыты. Жителей не видно, но по цеховым гербам и вывескам можно угадать, кто здесь живет: над окном башмачника в огромный башмак, над дверью пирожника красуется крендель; моток золотой пряжи и огромная игла указывают на жилище злато швея. В глубине площади - ворота замка. Перед ними неподвижно стоит латник с алебардой. Против замка возвышается старинная статуя изображающая основателя города и первого старшину оружейного цеха - Большого Мартина. На поясе у Мартина - меч, в руках - кузнечный молот. На площади, кроме часового, только один человек. Это горбун Жильберт по прозвищу «Караколь», - метельщик. Он молод, движется легко и стремительно, несмотря на свой горб. Лицо у него веселое и красивое. С горбом он справляется так, как будто это привычная ноша, которая мало мешает ему. В шляпу его воткнуто несколько пестрых перьев. Куртка украшена веткой цветущей яблони. Караколь подметает площадь и поет.

Караколь.

Моя метла в лесу росла,
Росла в лесу зеленом.
Еще вчера она была
Осиной или кленом.

Была вчера на ней роса,
На ней сидели птицы,
Она слыхала голоса
Кукушки и синицы.

Моя метла в лесу росла
Над речкой говорливой.
Еще вчера она была
Березой или ивой…

Словно подхватывая его песню, на дереве щебечет птица. Караколь поднимает голову и прислушивается.

Вот как? Ты говоришь, что знаешь эту иву? На ней было гнездо, в котором ты выросла? Там и теперь есть гнездо, а в гнезде - птенцы, должно быть, твои младшие братья и сестры… Ну да, я сам их видел - живы, здоровы!… Что? Ладно! Завтра я опять буду в лесу и все им передам. Так и скажу. (Заливчато свистит)

Часовой сердито ударяет в землю алебардой.

Сердится… Видно, нам теперь не только с людьми - и с птицей поговорить по душам нельзя. Ничего не поделаешь, сестричка! Были мы с тобой вольными птицами, а теперь попали в сеть. (Опять берется за метлу. Подметая, доходит до подножия статуи) Здорово, Большой Мартин! Как дела? Ох, сколько сору накопилось у твоих ног! Площадь и не узнаешь с тех пор, как пожаловали сюда эти чужеземцы!… Ну да ничего! Все это мы выметем, выметем… И будет у нас опять чисто, хорошо… А пока вот тебе привет из лесу, с гор. (Укрепляет цветущую ветку над щитом Мартина)

Часовой еще грознее ударяет в землю алебардой.

И этого нельзя? (Соскакивает с пьедестала на землю и снова принимается мести площадь. Шаг за шагом он добирается до часового и подметает у самых его ног) А не угодно ли вам немного посторониться, почтенный чужеземец?

Часовой замахивается на него алебардой.

В семье военного врача Григория Михайловича и его жены Евгении Самойловны. В конце 1920-х годов жила в Ленинграде и работала редактором детского отдела Госиздата , которым руководил С. Я. Маршак .

Редактор романа «Студенты» Юрия Трифонова , за который последний получил Сталинскую премию 3-й степени.

Память

Образу и творчеству Т. Г. Габбе посвящены глава из эссе Е. Л. Шварца «Телефонная книжка», статья С. Я. Маршака «Сколько лет сказке?» («Театр». 1961. № 12), подготовленная Е. Ц. Чуковской публикация выдержек из дневников Л. К. Чуковской «Памяти Тамары Григорьевны Габбе» («Знамя». 2001. № 5).

В 2010 году на телеканале «Культура» вышла передача о Тамаре Габбе «Волшебница из Города мастеров» в авторском цикле Сергея Дмитренко «Писатели детства» (режиссёр Андрей Судиловский).

Пьесы

«Город Мастеров, или сказка о двух горбунах» (1943), представление в четырёх действиях
«Авдотья Рязаночка» (1946), драматическая сказка в четырёх действиях и шести картинах
«Хрустальный башмачок» (1943), драматическая сказка в четырёх действиях
«Оловянные кольца» («Волшебные кольца Альманзора») (1953), сказка-комедия в четырёх действиях.
«Сказка про солдата и змею», представление в четырёх действиях и одиннадцати картинах

Некоторые постановки

1944 - «Город мастеров», Центральный детский театр (постановка Л. А. Волкова , В. С. Колесаева) (Сталинской премии Второй степени за 1943-1944 гг. в 1946 г. за спектакль удостоены постановщики, исполнитель роли Караколя И. Д. Воронов , исполнитель роли герцога де Маликорна М. С. Нейман ; Т. Г. Габбе упомянута в постановлении о присуждении премий как автор пьесы, но не награждена).
- «Город мастеров» (латыш. "Meistaru pilsēta" ) был поставлен в Рижском ТЮЗе на латышском языке - (реж. Вавере А.; сцен. Микельсонс Р.)
Московский академический театр Сатиры (постановка О. Солюса).
1959 - «Хрустальный башмачок» («Золушка»), Калужский областной драматический театр (в ролях П. Г. Ванеева , Л. М. Филякина, Е. П. Хавричев).
1960 - «Сказка про Солдата и Змею», Орловский областной драматический театр (в ролях В. М. Авдеева, В. С. Бурхарт).
- «Волшебные кольца Альманзора», Саратовский академический театр юного зрителя имени Ю. П. Киселёва (постановка А. Я. Соловьёва).
- «Волшебные кольца Альманзора», Театр юношеского творчества (постановка Д. В. Лаврова)

Экранизации

- Город мастеров (Беларусьфильм, реж. Владимир Бычков)
- Кольца Альманзора (киностудия им. М. Горького, реж. Игорь Вознесенский)
- Оловянные кольца (Ленинградское телевидение, реж. Глеб Селянин)

Сценарии

1957 - Исполнение желаний (Союзмультфильм , реж. В. и З. Брумберг) - сценарий мультфильма по сказке Эдуарда Лабулэ «Зербино-нелюдим».

Напишите отзыв о статье "Габбе, Тамара Григорьевна"

Ссылки

Чуковская Л. К. // Знамя , 2001, № 5.
Габбе, Тамара Григорьевна (англ.) на сайте Internet Movie Database
на сайте
на сайте «Лаборатория Фантастики »

Отрывок, характеризующий Габбе, Тамара Григорьевна

В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.

Тамара Григорьевна Габбе вошла в историю русской литературы как детская писательница, драматург, переводчик, фольклорист, критик и редактор.

Но ее детство прошло в отдаленных городках Великого княжества Финляндского.

Дед Тамары Григорьевны, Михаил Яковлевич Габбе, был известным медальером Санкт-Петербургского монетного двора, евреем, уроженцем Виленской губернии. Его сыновья приняли православие ради получения высшего образования.

Григорий Михайлович Габбе, отец, окончил Военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге и служил военным врачом. Он добавил к фамилии лишнюю букву «б», чтобы звучало по-немецки – Габбе. Его жена Евгения Самойловна, вела домашнее хозяйство и занималась воспитанием детей – Елены, Тамары и Михаила.

В автобиографии, написанной для Союза писателей,Габбе рассказывала: «Я родилась в Ленинграде, тогда еще Петербурге – на Выборгской стороне, в здании Военно-медицинской академии, где мой отец, Григорий Михайлович Габбе, незадолго перед тем закончил курс. Вскоре после моего рождения он был назначен военным врачом в один из северных городов Финляндии. Там, почти у самого полярного круга, началась моя жизнь. По должности отец довольно часто вместе со своим полком переезжал из города в город, но быт от этого не менялся. Семья наша не знала финского языка, не слишком была связана с военной средой, и детство мое протекало больше среди книг, чем среди людей».

Детство Тамары и ее старшей сестры Елены прошло на севере Финляндии, куда был назначен на службу отец. Не зная финского языка, девочка рано обратилась к книгам из домашней библиотеки. Да и семейные традиции были «литературными» – по вечерам все собирались у лампы и читали вслух.

Занятный случай рассказывала писательницаАлександра Любарская , подруга Габбе: «В семье был обычай – собираться вечером в столовой или гостиной, и кто-нибудь из старших читал вслух то, что любил. На этих вечерних чтениях всегда были все дети – и старшие, и самые маленькие. В тот раз читали – заканчивали читать – толстовскую повесть «Семейное счастье». Повесть написана от первого лица, от лица главной героини. И вот прозвучали последние слова: «С этого дня кончился мой роман с мужем. Старое чувство стало дорогим, невозвратимым воспоминанием…» «Как это скучно», – раздался голос пяти-шестилетней девочки, слушавшей всю повесть. Это был голос маленькой Туси».

Тусе (так близкие звали Тамару) не понравилась повесть Льва Толстого. Но, став взрослой, писательница Габбе вольно или невольно последовала великим идеям толстовского гуманизма – любовь к человеку, ценность человеческой жизни, ее неповторимость.

Григория Михайловича перевели на службу в Выборг. Здесь Тамара поступила в гимназию. И снова вспоминаетЛюбарская: «Туся уже школьница одного из первых классов Выборгской женской гимназии. Учительница дала девочкам задание – написать сочинение на вольную тему. Через несколько дней она пришла в класс с кипой исписанных листков и стала раздавать их девочкам со своей оценкой. Первой получила лучшая ученица класса. Потом получили сочинения – с неплохими отметками – все остальные. Кроме Туси. В руках учительницы остался только один листок. Туся сидела, ни на кого не глядя, и с волнением ждала: что же теперь будет? А учительница, показывая всему классу Тусин листок, сказала: «Вот для этого сочинения нет такой высокой оценки, какую оно заслуживает». И с этими словами передала листок Тусе».

Лет до пятнадцати Тамара писала стихи. Но потом, найдя их «недостаточно самостоятельными», «запретила себе» это. К стихотворству она вернулась лишь в зрелом возрасте.

В Выборге умер Григорий Михайлович. Еще в середине ХХ века на православном участке местного Сорвальского кладбища можно было увидеть большой черный памятник с надписью: «Доктор Габбе». Потом памятник исчез. Мать вновь вышла замуж – за стоматолога Соломона Марковича Гуревича, который сумел стать для девочки другом и родным человеком.

До Октябрьской революции сестры Елена и Тамара успешно учились в Выборгской женской гимназии, где кроме русского преподавали немецкий, шведский и французский языки. В декабре 1917 года Финляндия отделилась от России. Семья вернулась в Петроград. В Выборге осталась старшая сестра, Елена, вышедшая замуж за финна и уехала с ним в Финляндию, а затем она с мужем переехала из Финляндии в Швейцарию, потом в Америку. А младшая Тамара приехала в Ленинград, и в 1924 году поступила в Ленинградский Институт Истории искусств на литературный факультет, где ей пригодилось в дальнейшем знание иностранных языков. Там же проявились ее литературные способности.

В 1924 году Тамара поступила на Высшие государственные курсы при Ленинградском институте истории искусств. Здесь зимой 1924-1925 года она познакомилась с Лидией Чуковской, Александрой Любарской и Зоей Задунайской, и их дружба вчетвером, начавшаяся со студенческих времен, продолжалась всю жизнь.

Сокурсницы по-женски встретили Тамару «по одежке».Чуковская вспоминала: «В первое время нашего знакомства мне казалось, что Тусина наружность и манера одеваться не выражают ее естества, а противоречат ему». То же подметила и Любарская: «На первый взгляд она выделялась разве что непривычным в то время румянцем и какой-то старомодной-нарядностью».

Из-за румянца сокурсник Евгений Рысс прозвал Габбе «красненькая барышня». Но, как ни старомодно она была одета, как ни удивляла «намазанными губами» и «мудреной шляпкой», вскоре «красненькая барышня» стала душой студенческой компании. За «одежкой» скрывался необыкновенный человек, о которомЧуковская впоследствии напишет: «В одном узле переплетались – ее религия, ее доброта, ее ум – высокий и практический одновременно – и е ё бесстрашность».

Вначале религиозность Габбе представляласьЧуковской странной: «Мне тогда казалось, по молодости лет, что религиозность присуща только людям простым и отсталым. Туся же была так умна, так образованна, так начитанна, от ее суждений веяло зрелостью ума и сердца. И вдруг – Евангелие, Пасха, церковь, золотой крестик, молитва».

Дружба этих замечательных, сильных духом женщин продолжалась всю жизнь, а их отношения – пример преданности, человечности и благородства. В воспоминаниях Чуковской и Любарской сохранился многогранный личностный портретТамары Габбе.

Окончив институт в 1930 году, Тамара некоторое время работала учительницей. Но вскоре стала редактором детского отдела Госиздата, которым руководил Самуил Яковлевич Маршак. Вместе с ней работали Чуковская, Любарская и Задунайская.

Именно благодаря этой знаменитой команде издавались прекрасные книги для детей, в которых о сложных вещах говорилось интересно, просто и понятно. Свет увидели произведения В. Бианки, Б. Житкова, Л. Пантелеева, Е. Шварца, Д. Хармса и многих других одаренных писателей. Многие из них стали друзьями Габбе.

Тамара Григорьевна была невысокого роста, легкая в движениях, женственная, обаятельная, очаровательная и миловидная. Не удивительно, что в нее влюблялись мужчины.

По воспоминаниям современников, любил ее и Самуил Яковлевич Маршак, хотя был женат и прожил со своей супругой Софией Михайловной в согласии 42 года, любил же всю жизнь он Тамару Габбе – впрочем, неразделенной любовью. Она была его правой рукой и музой. Ей он открыто посвящал стихи о любви. Она стала не только его музой, но и правой рукой – верным советником и помощником. Каждую новую строчку Маршак лично показывал Тамаре или зачитывал по телефону. Без ее одобрения он ничего не публиковал.

Габбе не отвечала на чувства Маршака так, как того требует настоящий роман, считая, что он должен любить только жену, хотя та и чувствовала себя несчастной. Увлечение Маршака «красненькой барышней» огорчало его супругу Софью Михайловну. Но ее волнение было напрасным. Кроме того, у Габбе был муж – инженер Иосиф Израилевич Гинзбург. Жена Маршака – Софья Михайловна Тамару не переносила. Маленькая, очень подвижная, восторженная,Габбе не лезла в карман за острым словом, обо всем имела собственное мнение и высказывала его образно и безапелляционно и отвечала тем же: «Терпеть не могу бабьих упреков, – пожимала она хрупкими плечами. – Вот некоторые говорят: «Я отдала ему молодость, а он…» Что значит «отдала»? Ну а если так, и держала бы при себе свою молодость до пятидесяти лет…»

Габбе была редактором высочайшего класса. Не зря её считали «Лучшим вкусом Ленинграда и Москвы». Она умела увидеть лучшее в произведениях и подвигнуть авторов к работе, при этом не навязывая своего мнения, а доверяя силам и способностям людей. Она была «педагог-редактор» и «редактор-друг», который подмечает в тексте мельчайшие нюансы.

«Всего только точка вместо запятой – и стихотворение зазвучало сильнее, значительней, по-новому», – писал Маршак после одного из ее замечаний.

Как-то в 1940-м году на чтении в узком кругу «Поэмы без героя» Габбе сказала Анне Ахматовой, что: «В этих стихах словно с башни вы смотрите на прошлое» , и во «Вступлении» к произведению появились первые строчки:

Из года сорокового,

Как с башни, на все гляжу.

Лидия Чуковская после совместного с Тамарой Габбе просмотра бездарного материала для календаря записала осенью 1946 года в своем дневнике: «Туся говорит: Ленин в детстве изображается так, будто ему предстояло сделаться смотрителем богоугодных заведений, а не революционером. Он очень чисто мыл руки, слушался папу и маму, ел все, что ему клали на тарелку, и пр.»

Тамара не только редактировала знаменитых сочинителей, но и сама пробовала силы в переводе и пересказе. В 1930 году увидела свет первая книга Тамары Габбе «Воспоминания американского школьника». Габбе хорошо знала иностранные языки, и ее первой большой работой как переводчика в 1931 году стала замечательная книжка для младших школьников – пересказ романа Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера» в соавторстве со своей подругой Зоей Задунайской. А следующий 1932 год был ознаменован выходом их собственной книжки для детей «Повар на весь город».

Кажется, что безобиднее работы над книгами для детей? Но в 1937 году ленинградская редакция Детского издательства была объявлена контрр еволюционной группой Маршака, обвинена во вредительстве в детской литературе и расформирована – весной уволили Чуковскую и Задунайскую, а осенью арестовали Габбе и Любарскую. Муж и друзья добивались освобождения Тамары Григорьевны. Супруг всеми силами пытался ее защитить и не боялся сам стать «врагом народа». По воспоминаниям друзей и знакомых, муж Тамары Григорьевны – Иосиф Израилевич Гинзбург – был человеком интеллигентным, порядочным, умным, образованным, смелым и мужественным. Относительно спокойную жизнь нарушила новая беда. Весной 1941 года был схвачен муж Габбе. В разговоре с сослуживцами у себя на работе, в чертежном бюро, он неосторожно высказался о пакте Молотова-Риббентропа: «Вступить в союз с фашистской Германией – какая низость!» Кто-то донес. Гинзбург был арестован и осужден на пять лет лагерей. Даже начавшаяся война, доказавшая правоту слов инженера, не освободила его. Его осудили на 5 лет лагерей. Его веселый и добрый нрав восхищал товарищей по несчастью. И даже в заключении он целовал женщинам ручки, чем ввергал их в смущение. Гинзбург трагически погиб летом 1945 года во время наводнения (произошел прорыв плотины, которую строили заключенные), так и не дождавшись пересмотра дела и освобождения. Говорили, что он пытался кого-то спасти, но сам выплыть не смог.

Самуил Яковлевич бесстрашно бросился на ее защиту, что в те непростые времена было сродни подвигу. Маршак даже ездил в Москву к прокурору СССР Андрею Вышинскому. Эти хлопоты неожиданно завершились удачей – Габбе и Любарская скоро вышли на свободу в конце декабря 1937 года.

Правда, НКВД не сразу оставил Тамару Григорьевну в покое. Ее еще раз вызвали в Большой дом на Литейном проспекте. Габбе пошла. Рассказ о беседе с сотрудником НКВД сохранилсяв воспоминаниях Любарской.

«Следователь повел разговор издалека.

–Вы, наверное, понимаете, что в нашем деле должны быть люди грамотные, образованные. Иначе будет много ошибок.

–Да, да, – подхватила его слова Тамара Григорьевна. – Вы совершенно правы. Вот когда я была арестована, я увидела протокол, который вел и записывал следователь. Это была совершенно безграмотная запись.

–Вот, вот, – словно обрадовался следователь. – С нашими молодыми кадрами нужно заниматься. И мы хотели бы пригласить для этого вас.

–С удовольствием, – сказала Тамара Григорьевна. – Я всегда стремлюсь к педагогической работе. Раза два или три в неделю я могла бы с вашей молодежью заниматься грамматикой, синтаксисом…

Следователь перебил ее:

–Да, конечно. Но я имел в виду несколько другое.

–Вероятно, вы имели в виду, что языку надо учить детей с малых лет. Так я могу заниматься с вашими детьми, совмещая игру с занимательными уроками. У детей тогда исчезает нелюбовь к занятиям.

Следователь промолчал.

–Возьмите ваш пропуск. Можете идти, – сухо сказал он».

В 1938 году, когда Самуил Маршак переехал из Ленинграда в Москву, и работа детской редакции осталась в прошлом, его добросердечные отношения с Т амарой Габбе не прервались. Она осталась его другом и первым, хоть и неофициальным редактором.

В архивах сохранились письма Маршака разных лет, адресованные Тамаре Григорьевне. Он делится с ней раздумьями, сетует на горести и неприятности, обращается с просьбами и поручениями, советует больше отдыхать и заботиться о себе, просит писать чаще и обо всем.

Но при этом обращается исключительно на «Вы», а в конце желает здоровья, сил, бодрости, передает всем приветы и добавляет: «Крепко жму руку». Вот такие высокие отношения…

В редакции остались люди, недавно писавшие доносы на «вредителей» и призывавшие на собраниях и в стенгазетах громить «врагов народа». Но Тамара Григорьевна считала принципиально необходимым вернуться на прежнее место. У нее хватало смелости не подать руку мерзавцу, наделенному властью. И на его вопрос: «Не хотите?», отвечала: «Не могу».

В 1941 году фашисты напали на Советский Союз, и Тамара Григорьевна Габбе с семьей оказалась в блокадном Ленинграде. Война застала ее в своей квартире в доме №5 по улице Красной Связи (ныне – Виленский переулок). Вместе с прочими горожанами она пережила ужасы блокады – бомбежки, обстрелы, голод и холод зимы 1941/42 года.

Однажды случилось чудо – в осажденный город прибыл санный обоз с посылками для писателей. Маршак прислал Габбе продукты – брикеты гречневой каши, сухари и еще что-то. В ту пору это был не просто дорогой, а бесценный подарок. От него зависела человеческая жизнь.

Хотя Евгения Самойловна возражала, Тамара Григорьевна поделилась посылкой с Любарской, сказав:«Это вам. Я объяснила маме, что в такое время нельзя думать только о себе. Ведь мы с вами связаны одной судьбой. Нельзя помочь другому, не оторвав что-то от себя. Это относится не только к сухарям и каше. Мама поняла это».

Как-то раз, сама еле живая, она вела заболевшую подругу в больницу.

В блокаду обнаружилось новое качество одного из талантов Габбе – таланта рассказчицы. И до войны все находили у Тамары Григорьевны незаурядные актерские способности. Все восхищались ее звонким голосом и энергичными жестами. Чуковская вспоминала:«Она быстро взмахивала – как всегда во время речи – кистью правой руки, и оттуда сыпались примеры, насмешки, зоилиады, обобщения». В автобиографии Габбе писала: «Моя работа в области детской литературы приняла в это время своеобразную форму. В бомбоубежище, в часы тревог, я собирала ребят самых разных возрастов и рассказывала им все, что могла припомнить или придумать, для того, чтобы развлечь или ободрить их в эти трудные времена».

Она умела дарить любовь, душевное тепло и искреннее участие в судьбах других. Тамара Григорьевна была «материнским человеком», которому не нужны собственные дети, чтобы чувствовать себя матерью всем – так охарактеризовала ее Лидия Чуковская.

Габбе была благородна, скромна и бескорыстна. Помогая, никогда не ждала благодарности. Маршак говорил, что у нее «нет мускулов честолюбия». Был случай, когда она, случайно узнав, что в денежной кассе, где она обслуживалась, не достает некоторой суммы, тут же внесла ее из своих собственных средств, чтобы выручить сотрудников.

Впрочем, все, кто знал Тамару Г аббе, подмечали в ней «мужество, стойкость в убеждениях и отношениях, незаурядный ум, удивительный такт, чуткость к людям… и дар полной и безоглядной самоотдачи».

Она была терпелива и тверда одновременно и говорила: «Если человек в основном хороший, то мне легко сносить его недостатки».

Тамара Григорьевна буквально «руками разводила» чужие беды и несчастья, вникала и слушала «всем умом, всем сердцем», а потом говорила энергичным звонким голосом: «Сообразим, поймем, попробуем…», от чего человек уже не чувствовал себя таким потерянным, оставшимся с безнадежной и неразрешимой проблемой один на один.

Остроумие и острословие были ее верными спутниками. Как-то на вопрос некого юноши, на ком нужно жениться, она ответила:« Жениться можно только на той женщине, с которой вам, мужчине, было бы интересно встречаться и разговаривать, даже если бы она была не женщиной, а, как и вы, мужчиной».

Рассказчицей она была потрясающей! Не только дети, но и взрослые слушали ее с обожанием и восторгом. Лидия Чуковская вспоминала, что как-то так хохотала над рассказом Туси, что упала с кровати, на которой сидела. Свою речь Тамара сопровождала взмахами руки, что отразилось в стихах С амуила Маршака, ей посвященных:

А была ты и звонкой, и быстрой.

Как шаги твои были легки!

И казалось, что сыплются искры

Из твоей говорящей руки.

Начиная с 40-х годов Тамара Габбе много лет работала в жанре пьесы-сказки. Именно в блокадном Ленинграде Тамара Григорьевна начала писать знаменитую пьесу «Город мастеров, или Сказка о двух горбунах».

Габбе с матерью и отчимом удалось покинуть осажденный город и перебраться в Москву. Судя по всему, это произошло летом 1942 года. И снова Тамара Григорьевна оказалась вовлечена в издательские дела – что-то писала, что-то редактировала, словом и делом помогала Маршаку.

Но от войны нигде не скроешься. И в марте 1943 года на новом месте Габбе застает горестная весть – на фронте погиб брат Михаил. Эта смерть стала первой в ряду несчастий, обескровивших и обессиливших ее.

Тамара Григорьевна была мужественной женщиной. Она нашла утешение в работе. Готовила новое издание «Путешествий Гулливера», писала пьесы. «Город мастеров» с успехом был поставлен во многих театрах.Чуковская, посетившая спектакль в московском Центральном детском театре, записала в дневнике: «Дети корчатся от волнения, предупреждают из зала добрых, шикают на злых. Это – не аллегория. Это – е ё величество сказка. И его величество успех». Кстати, в 1946 году этот спектакль (два режиссера и два актера) удостоился Сталинской премии второй степени.

Ею были созданы пять замечательных драматических произведений для детского театра: Сюжеты сказочных историй почерпнуты из легенд и героических преданий русского народа («Авдотья-Рязаночка», 1946), складываются из обработок заимствованных. классических сказочных произведений, по-своему понятых и развитых («Сказка про солдата и змею», «Хрустальный башмачок», 1941). Оригинальные, придуманные автором драматические истории – «Город мастеров, или Сказка о двух горбунах» (1944) и «Оловянные кольца» («Волшебные кольца Альманзора», 1960) – также навеяны сюжетами мирового фольклора.

Война кончилась. Но не кончились беды Габбе. В июле 1945 года она получила горестное известиео гибели мужа во время наводнения в лагере под Карагандой.

В ноябре того же года Габбе поехала в Ленинград, чтобы выяснить судьбу квартиры и имущества. Оказалось, квартиру заняла семья некоего генерала. В комнате Тамары Григорьевны стояла бочка с огурцами и картошка. «Это мужа кабинет!» – объяснила генеральша.

Правда, уцелела мебель и прочее имущество. Друзья помогли ей переправить в Москву в новое жилище Габбе – две тесные комнатки в коммунальной квартире в доме по Сущевской улице – часть сохранившихся дорогих для семьи вещей (статуэтки, шкаф, секретер из красного дерева и т.д.), которые придавали ее всегда уютно обустроенному дому особое очарование.

Но, как выразился Маршак, лучшим произведением Габбе была ее собственная жизнь. А была она трудной и тяжелой, несказочной.

Евгения Самойловна, женщина строгая и властная, требовала, чтобы дочь не нанимала домработницу, а сама вела домашнее хозяйство – ходила в магазины, стояла в очередях, таскала тяжелые корзины. НедаромЧуковская записала в дневнике: «Евгению Самойловну одолевают два страшных беса – бес экономии и бес серьезного отношения к ерунде: к сорту хлеба, качеству молока. Домработница может купить что-нибудь не так, а Туся всегда покупает так».

В 1949 году с Евгенией Самойловной случился инсульт. И восемь лет Тамара Григорьевна ухаживала за парализованной матерью и нездоровым отчимом, разрываясь между постелью больной, магазинами, аптеками, рабочим столом, издательствами и театрами.

Все тяготы и лишения Габбе переживала по-христиански мужественно и терпеливо. Горе она выплакивала в стихах, которые никому не показывала. Вот, например, строки, написанные на болезнь матери:

Суровые и горькие уроки

Твоя болезнь любви моей дала...

Прошли судьбой намеченные сроки,

Ты умерла и снова ожила.

А я с тобою вместе умирала,

Томилась без дыхания и сил.

Молилась, плакала, изнемогала,

И Бог тебя на землю отпустил…

В декабре 1956 года умер Соломон Маркович, которого Тамара Григорьевна очень любила. Смерть отчима пришлось скрывать от матери всеми правдами и неправдами, звавшей мужа каждую минуту, чтобы не причинить ей дополнительных страданий. Габбе говорила, что Гуревича положили в больницу. А он, накрытый простыней, лежал в ее комнате.

В ноябре 1957 года скончалась Евгения Самойловна, и Тамара Григорьевна считала, что не сделала все возможное для близких, что в чем-то запоздала, чего-то не сумела… Мать умерла в коммуналке, в крохотной комнате, похожей размерами на шкаф или купе вагона. Эта смерть стала последней в череде несчастий, приведших Тамару Григорьевну к преждевременной гибели. Она заболела раком. А уже через месяц Габбе получила двухкомнатную квартиру в новом доме Литфонда на 1-й Аэропортовской улице. После смерти матери Тамара Габбе временно живет у Самуила Яковлевича, потому что её новая квартира еще пуста и не устроена. Сюда она переехала умирать.

Как-то Чуковская пожаловалась подруге:«Хочется иногда умереть». «И мне тоже, очень, – сказала Тамара Григорьевна. – Но я не позволяю себе мечтать о смерти. Это было бы не по-товарищески, свинство. Это то же, что самой уехать в санаторий, а других оставить распутываться, как хотят».

И вот время «уезда в санаторий» приблизилось. В день своего рождения, 16 марта 1959 года, Габбе узнала от врачей, что у нее язва желудка и ей необходимо срочно лечь на операцию. Страшную правду скрыли от нее. Через две недели Тамару Григорьевну прооперировали. Но, к сожалению, болезнь оказалась сильнее. Метастазы. Рак желудка сменился раком печени.

До последних дней Тамара Габбе сумела сохранить всю свою приветливость, деликатность, внимание к окружающим. Она не дожила до 57-летия всего 1 день.

Замечательная писательница, поэтесса, драматург и редактор Тамара Габбе скончалась 2 марта 1960 года. Её смерть потрясла друзей. Тамару Григорьевну кремировали и похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве (участок № 5) вместе с матерью Е.С. Габбе-Гуревич (1881-1957), и отчимом С.М. Гуревичем (1883-1956). На могиле установлен красивый памятник, выполненный ее двоюродным братом, скульптором Михаилом Руфиновичем Габбе. На памятнике выбиты стихи Маршака:

Когда, как темная вода,

Лихая, лютая беда

Была тебе по грудь,

Ты, не склоняя головы,

Смотрела в прорезь синевы

И продолжала путь.

Лидия Чуковская в воспоминаниях о Тамаре Габбе задает вопрос и сама на него отвечает:

Разве может даже самый здоровый человек перенести то, что перенесла Туся?

Тюрьма

Блокада

Гибель Миши на войне

Гибель Юрия Николаевича на войне (Юрий Николаевич Петров, художник, сотрудник ленинградского Детиздата, близкий друг Габбе)

Гибель Иосифа в лагере

14 лет жизни в шкафу, из которых 8 в этом же шкафу она день и ночь ухаживала за парализованной больной

Гибель Евгении Самойловны и Соломона Марковича.

Все эти гибели вместе и называются: «У Туси рак».

И руки милые сгорят

Под лживый плач органа,

И будет глупый этот сад,

Как асфальтированный ад,

И тщетно буду прятать взгляд

От дыма над поляной.

20.II.60 Л.Чуковская

«Последние годы она сама была больна тяжелой, длительной и неизлечимой болезнью – и знала это. И при всем том она всегда словно несла с собой свет и покой, любила жизнь и все живое, полна была удивительного терпения, выдержки, твердости – и обаятельной женственности» , – вспоминала В. Смирнова.

Гораздо меньше глаз, чем рта,

Уже в лице осталось.

И щедрая улыбка та

Уж возбуждает жалость,

И руки те уже не те,

Что жизнью нас поили,

И правоте и красоте

Пособниками были.

Осиротелые, одни,

Лежат на одеяле,

Как будто ей самой они

Уже чужими стали.

27.II.60 Л.Чуковская

Когда Тамара Габбе умерла, Самуил Маршак совсем сник.

Неоспоримый вклад Габбе в русскую культуру – переводы и пересказы сказок зарубежных писателей, на которых выросло не одно поколение.

В 1954 году выходит в свет сборник сказок «Как петушок попал на крышу». Именно в переводах и пересказах Тамары Габбе нам знакомы сказки французских писателей,.

В 1957 году по сценарию, подготовленному Тамарой Григорьевной по сказке Лабулэ «Зербино-нелюдим», был снят чудесный мультфильм «Исполнение желаний».

В 1958 году в Москве издается сборник пьес Габбе «Город мастеров».

В год смерти Габбе (1960) издательство «Детская литература» в Москве переиздает сборник пьес драматурга.

В 1962 году уже посмертно в Москве издан сборник «По дорогам сказки» (в соавторстве с А. Любарской). Именно в ее обработке мы знаем многие сказки Шарля Перро, братьев Гримм, Вильгельма Гауфа, Ханса Кристиана Андерсена и Эдуарда Лабулэ. Эти сказки многократно издавались отдельными книжками, в сборниках и в хрестоматиях, экранизировались.

Занимаясь обработкой русских народных сказок, Тамара Григорьевна подготовила сборник «Быль и небыль». Предполагалось, что он будет издан в 1946 году. Поэт Александр Твардовский дал в одно из центральных издательств очень хвалебную рецензию на эту книгу, но директор издательства сказал ему: «Мы все равно эту книгу не выпустим. Неудобно, знаете, чтобы на русских сказках стояла фамилия нерусская». Сборник вышел только через двадцать лет – в 1966 году в Новосибирске.

В 1965 году, уже после кончины Габбе, был снят фильм «Город мастеров». В 1977-м – фильм «Кольца Альманзора» по пьесе «Оловянные кольца». Безусловно, эти фильмы составляют то, что принято называть золотым фондом отечественного детского кинематографа.

На канале «Культура» есть замечательный документальный фильм из серии «Писатели нашего детства» – Волшебница из Города Мастеров: Тамара Габбе .

Вы можете ознакомиться с ним и на нашем сайте.

Но, может быть, искупит все покой, К которому давно душа стремится. Тамара Габбе

ХХ век был периодом войн, государственных и политических переворотов. И именно в сложную эпоху перемен пришлось жить и работать Тамаре Григорьевне Габбе – писательнице, переводчику, редактору, литературоведу и фольклористу.

Родилась Тамара 16 марта 1903 года в Санкт-Петербурге. Ее отцом был военный врач, выпускник Военно-медицинской академии, Григорий Михайлович Габбе, а мать Евгения Самойловна вела дом и занималась воспитанием детей, как это было принято в то время.

Вскоре после рождения Туси (так ее называли близкие) семья отправилась на север Финляндии, куда был назначен на службу отец. Не зная финского языка, девочка рано обратилась к книгам из домашней библиотеки. Да и семейные традиции были "литературными" – по вечерам все собирались у лампы и читали вслух.

Отец Тамары умер, когда она была совсем маленькой. Мать вновь вышла замуж – за стоматолога Соломона Марковича Гуревича, который сумел стать для девочки другом и родным человеком.

До Октябрьской революции Тамара успешно училась в Выборгской женской гимназии, где кроме русского преподавали немецкий, шведский и французский языки, что пригодилось ей в дальнейшем. Там же проявились ее литературные способности.

В 1924 году Т. Габбе поступила в Ленинградский институт истории искусств, где подружилась с Лидией Корнеевной Чуковской и, несколько позже, с Александрой Иосифовной Любарской.

Дружба этих замечательных, сильных духом женщин продолжалась всю жизнь, а их отношения – пример преданности, человечности и благородства. В воспоминаниях Л.К. Чуковской и А.И. Любарской сохранился многогранный личностный портрет Т.Г. Габбе.

С конца 20-х годов прошлого века Тамара Григорьевна работала в Ленинграде (так был переименован Санкт-Петербург) редактором детского отдела Госиздата, который возглавлял С.Я. Маршак – переводчик, писатель и поэт, автор таких известных произведений, как "Умные вещи", "Двенадцать месяцев", "Кошкин дом", "Повесть о неизвестном герое", "Человек рассеянный с улицы Бассейной" и др.

Именно благодаря этой знаменитой команде издавались прекрасные книги для детей, в которых о сложных вещах говорилось интересно, просто и понятно. Свет увидели произведения В. Бианки, Б. Житкова, Л. Пантелеева, Е. Шварца , Д. Хармса и многих других одаренных писателей. Там же в июле 1936 года начали выпускать и детский журнал "Костер" (Т. Габбе была заместителем ответственного редактора журнала), который издается до сих пор.

В 1937 году ленинградская редакция Детского издательства была обвинена во вредительстве и расформирована – часть сотрудников уволили, а других арестовали и посадили. В число последних попала и Тамара Григорьевна. Самуил Яковлевич бесстрашно бросился на ее защиту, что в те непростые времена было сродни подвигу. Можно сказать, что обоим повезло – Маршака репрессии не коснулись, а Габбе выпустили на свободу в конце декабря 1937 года.

Когда Тамару арестовали, всеми силами пытался защитить ее и супруг, который не боялся сам стать "врагом народа".

По воспоминаниям друзей и знакомых, муж Тамары Григорьевны – Иосиф Израилевич Гинзбург – был человеком интеллигентным, порядочным, умным, образованным, смелым и мужественным. Иосифа Израилевича арестовали в 1941 году по доносу за то, что на работе он имел неосторожность высказать свое негативное мнение о пакте между Гитлером и Сталиным – Риббентропом. Его осудили на 5 лет лагерей и не освободили даже после нападения фашистской Германией на СССР. Его веселый и добрый нрав восхищал товарищей по несчастью. И даже в заключении он целовал женщинам ручки, чем ввергал их в смущение. Гинзбург трагически погиб летом 1945 года во время наводнения (произошел прорыв плотины, которую строили заключенные), так и не дождавшись пересмотра дела и освобождения. Говорили, что он пытался кого-то спасти, но сам выплыть не смог.

В 1941 году случилась новая общая напасть – фашисты напали на Советский Союз, и Тамары Григорьевны Габбе с семьей оказалась в блокадном Ленинграде.

Тамара не только мужественно переносила все тяготы и лишения военного времени и опекала родных, но и помогала друзьям и знакомым. Когда в осажденный город буквально чудом ей доставили посылку от Маршака, она поделилась драгоценными продуктами и на возражения ответила: "…В такое время нельзя думать только о себе. Ведь мы с вами связаны одной судьбой. Нельзя помочь другому, не оторвав что-то от себя. Это относится не только к сухарям и каше…"

Как-то раз, сама еле живая, она вела заболевшую подругу в больницу. А во время обстрелов собирала в бомбоубежище вокруг себя детей и рассказывала им все, что приходило ей в голову, чтобы поддержать их, развлечь и ободрить.

Рассказчицей она была потрясающей! Не только дети, но и взрослые слушали ее с обожанием и восторгом. Л.К. Чуковская вспоминала, что как-то так хохотала над рассказом Туси, что упала с кровати, на которой сидела. Свою речь Тамара сопровождала взмахами руки, что отразилось в стихах С.Я. Маршака, ей посвященных:

А была ты и звонкой, и быстрой. Как шаги твои были легки! И казалось, что сыплются искры Из твоей говорящей руки.

Затем Тамара Григорьевна с больной матерью и отчимом перебрались в Москву, а в их ленинградскую квартиру вселились чужие люди, что не позволило им вернуться в родные стены после войны. Друзья помогли ей переправить в Москву часть сохранившихся дорогих для семьи вещей (статуэтки, шкаф, секретер из красного дерева и т.д.), которые придавали ее всегда уютно обустроенному дому особое очарование.

Несколько лет Тамара Григорьевна самоотверженно ухаживала за парализованной матерью и нездоровым отчимом. А когда в 1956 году отчим умер, всеми правдами и неправдами скрывала от матери его уход, чтобы не причинить ей дополнительных страданий. Через год ушла и Евгения Самойловна, и Тамара Григорьевна считала, что не сделала все возможное для близких, что в чем-то запоздала, чего-то не сумела…

Т.Г. Габбе была редактором высочайшего класса. Не зря ее считали "Лучшим вкусом Ленинграда и Москвы". Она умела увидеть лучшее в произведениях и подвигнуть авторов к работе, при этом не навязывая своего мнения, а доверяя силам и способностям людей. Она была "педагог-редактор" и "редактор-друг", который подмечает в тексте мельчайшие нюансы.

"Всего только точка вместо запятой – и стихотворение зазвучало сильнее, значительней, по-новому", – писал С.Я. Маршак после одного из ее замечаний.

Как-то в 1940-м году на чтении в узком кругу "Поэмы без героя" Габбе сказала Анне Ахматовой , что: "В этих стихах словно с башни вы смотрите на прошлое", и во "Вступлении" к произведению появились первые строчки:

Из года сорокового, Как с башни, на все гляжу.

Редактировала Тамара Григорьевна, по просьбе А.Т. Твардовского , возглавившего тогда нашумевший журнал "Новый мир", и первую повесть Юрия Трифонова "Студенты".

Позже Ю. Трифонов писал, что ему "необычайно повезло и даже, точнее, посчастливилось с этим редактором". Она не заставляла его сокращать текст, как хотели в редакции издания, а, наоборот, попросила углубить и расширить повествование, развить сюжетные линии и мотивировать поступки героев. В результате произошло "насыщение смыслом" рукописи. В дальнейшем за опубликованных в "Новом мире" "Студентов" автор получил Сталинскую премию и стал известным.

Именно в чудесных переводах и пересказах Татьяны Габбе нам знакомы французские народные сказки, а также сказки Ш. Перро , Г.-Х. Андерсена , братьев Гримм и "Путешествия Гулливера" Д. Свифта . Из работ по фольклору наиболее известны сборники "Быль и небыль. Русские народные сказки, легенды, притчи" и "По дорогам сказки" (в соавторстве с А. Любарской).

Не раз ставились в театрах страны ее пьесы, в том числе "Авдотья Рязаночка", "Хрустальный башмачок", "Оловянные кольца" ("Волшебные кольца Альманзора"), "Сказка про солдата и змею", "Город мастеров, или Сказка о двух горбунах".

Необычность ее сказочных книг, их поэтичность, мудрость, доброта, лукавство и поучительность удивляли и пугали "ответственных товарищей", усматривавших в них "аллюзии и опасные намеки на власть", поэтому Габбе нередко заставляли переделывать текст, "задвигали" подальше в планах издательств или вообще не печатали.

Тем не менее, по ее сценарию в 1957 году был сделан мультфильм "Исполнение желаний" (его герои – дровосек Зербино, принцесса Алели и коварный Мистигрис – наверняка знакомы многим с самого детства), а по мотивам пьес сняты художественные фильмы "Город мастеров" (1965 г.) и "Кольца Альманзора" (1977 г.), которые с радостью смотрит уже не одно поколение зрителей.

Главный посыл детских произведений Т. Габбе объясняется ее высказываниями, бережно зафиксированными Л.К. Чуковской: "Людей необходимо с детства любить. Обучать интенсивно, деятельно. Надо добиваться того, чтобы ребенок умел сосредоточивать внимание на другом, не на себе, умел заметить состояние другого человека, умел придти другому на помощь. Нужно именно обучать этому, тренировать в этом. Это тоже – наука".

У Т.Г. Габбе было много талантов. Один из главных – талант дружить.

Она умела дарить любовь, душевное тепло и искреннее участие в судьбах других. Тамара Григорьевна была "материнским человеком", которому не нужны собственные дети, чтобы чувствовать себя матерью всем – так охарактеризовала ее Л.К. Чуковская.

Габбе была благородна, скромна и бескорыстна. Помогая, никогда не ждала благодарности. Маршак говорил, что у нее "нет мускулов честолюбия". Был случай, когда она, случайно узнав, что в денежной кассе, где она обслуживалась, не достает некоторой суммы, тут же внесла ее из своих собственных средств, чтобы выручить сотрудников.

У нее хватало смелости не подать руку мерзавцу, наделенному властью. И на его вопрос: "Не хотите?", отвечала: "Не могу".

Самообладание и юмор не отказывали ей даже в критических ситуациях. Например, когда ее стали склонять к сотрудничеству с "компетентными органами", камуфлируя просьбу тем, что нужны люди "грамотные и образованные, иначе будет много ошибок", она тут же согласилась: "Вы совершенно правы. Вот когда я была арестована, я увидела протокол, который вел и записывал следователь. Это была совершенно безграмотная запись". И затем продолжила, что готова заниматься грамматикой и синтаксисом как с самими сотрудниками, так и с их детьми. Поняв, что дальнейшие уговоры окажутся безрезультатными, ее отпустили ни с чем.

Л.К. Чуковская после совместного С Т. Габбе просмотра бездарного материала для календаря записала осенью 1946 года в своем дневнике: "Туся говорит: Ленин в детстве изображается так, будто ему предстояло сделаться смотрителем богоугодных заведений, а не революционером. Он очень чисто мыл руки, слушался папу и маму, ел все, что ему клали на тарелку, и пр."

16 марта 1903 года в Санкт-Петербурге родилась Тамара Габбе, девушка с удивительно трагичной судьбой и невероятно светлыми сказками..

1903 год. Антон Чехов публикует пьесу «Вишнёвый сад», Максим Горький выпускает поэму «Человек», Ромен Роллан издаёт книгу «Народный театр». В тот же год в простой петербургской семье рождается маленькая Тамара Григорьевна Габбе. Её ждут сложная и довольно короткая жизнь, невыносимые испытания и страшные события. Каждый из этих этапов Тамара Григорьевна продолжала оставаться светлым и добрым человеком. И писала, и писала свои милые детские истории, которые стали классическими для множества советских детишек.

Детство Тамары прошло под знаменем революции. Конечно, ребёнок не мог в полной мере прочувствовать трудность того периода, но такие вещи вряд ли остаются незамеченными.

Первым местом работы Габбе стал ленинградский Госиздат, отдел детской литературы. Здесь она получила огромный редакторский опыт и познакомилась со своим наставником – Самуилом Маршаком. Уже в 1937 редакция была закрыта, половину сотрудников уволили, вторую арестовали. Среди арестованных оказалась и Габбе. Через год ее освободили.

Прошло всего три года, и в Советском Союзе началась война. Во время Великой Отечественной писательница находилась в блокадном Ленинграде, где потеряла всех родных и близких. С ней осталась лишь её безнадёжно больная мать, Евгения Самойловна, за которой Габбе ухаживала на протяжении семи лет. Из близких друзей и коллег выжила лишь Лидия Корнеевна Чуковская. После войны обе переехали в Москву. Только благодаря дочке Чуковского мы имеем хоть какое-то представление о Тамаре Григорьевне. Она приложила немало усилий, чтобы сохранить память о своей подруге.

Тамара Габбе - редактор, переводчик, драматург и фольклорист. Наибольшую популярность получили ее детские пьесы. Начиная с 40-х годов она стала пробовать себя в роли автора и начала писать увлекательные книжки с картинками. Сюжеты её сказочных работ были основаны на классических легендах и преданиях мирового фольклора. Первой из них стала история про «Хрустальный башмачок», драматическая сказка в четырёх действиях, написанная в 1941 году. Затем к списку переосмысленных традиционных сюжетов присоединилась «Авдотья Рязаночка».

Позже на свет появилась легендарная пьеса «Город мастеров, или Сказка о двух горбунах», первое оригинальное произведение Габбе. Ею зачитывались не только дети, но и взрослые. И каждый отождествлял себя со сказочными персонажами. На красивый и уютный средневековый город нападает страшный рыцарь Моликорн. Он пытается подчинить себе местных жителей - свободолюбивых и творческих горожан, которые, как и положено, никогда не сдаются. Но Моликорн тоже не торопится отступить и с помощью своих шпионов и здешних доносчиков берёт жизнь города под жёсткий контроль. Кроме того, подлец ещё и посягает на сердце первой красавицы Вероники. Против злобного тирана выступает горбун Караколь, который собирает свой отряд и объявляет захватчику войну. Только что пережившие войну читатели моментально влюблялись в сказку Габбе, которая дарила им надежду, веру и снова надежду. Книга пережила две авторские редактуры, побывав и пьесой, и так называемым сочинением для художественной самодеятельности.

Следующим самостоятельным текстом Габбе стала сказка-комедия «Оловянные кольца», или «Волшебные кольца Альманзора». Хотя она построена по мотивам сказки Эдуарда Лабулэ “Зербин-бирюк”, её всё-таки относят к оригинальным работам писательницы.