1. Сюжетная линия драмы «Гроза».
2. Представители «темного царства» — Кабаниха и Дикой.
3. Протест против устоев ханжеской морали.

Вообразите, что это самое анархическое общество разделилось на две части: одна оставила за собой право озорничать и не знать никакого закона, а другая принуждена признавать законом всякую претензию первой и безропотно сносить все ее капризы и безобразия.

Н. А. Добролюбов Великий русский драматург А. Н. Островский, автор замечательных пьес, считается «певцом купеческого быта». Изображение мира московского и провинциального купечества второй половины XIX века, которое Н. А. Добролюбов назвал «темным царством», и является основной темой творчества А. Н. Островского.

Пьеса «Гроза» была напечатана в 1860 году. Сюжет ее прост. Главная героиня Катерина Кабанова, не найдя отклика своим женским чувствам в муже, полюбила другого человека. Не желая лгать, мучаясь угрызениями совести, она признается в своем проступке публично, в церкви. После этого ее существование становится настолько невыносимым, что она бросается в Волгу и погибает. Автор раскрывает перед нами целую галерею типов. Здесь и купцы-самодуры (Дикой), и блюстители местных нравов (Кабаниха), и странницы-богомолки, рассказывающие небылицы, пользующиеся необразованностью народа (Феклуша), и доморощенные ученые (Кулигин). Но при всем разнообразии типов нетрудно увидеть, что все они расходятся по двум сторонам, которые можно было назвать: «темное царство» и «жертвы темного царства».

«Темное царство» представляют люди, в чьих руках находится власть. Это те, кто оказывает влияние на общественное мнение в городе Калинове. На первый план выходит Марфа Игнатьевна Кабанова. Ее уважают в городе, считаются с ее мнением. Кабанова постоянно учит всех, как «делали в старину», касается ли дело сватовства, проводов и ожидания мужа или хождения в церковь. Кабаниха — враг всего нового. Она видит в нем угрозу устоявшемуся ходу вещей. Она осуждает молодежь за то, что у них к старшим «должного почтения» нет. Не приветствует она просвещение, так как считает, что ученость лишь развращает умы. Кабанова говорит, что человек должен жить в страхе перед Богом, а жена еще и в страхе перед мужем. В доме у Кабановых полно богомолок и странниц, которых здесь неплохо кормят и которые получают прочие «милости», а взамен рассказывают то, что от них желают услышать — сказки о землях, где живут люди с песьими головами, о «сумасшедших» людях в больших городах, выдумывающих всякие новшества вроде паровоза и тем самым приближающих конец света. Кулигин говорит о Кабанихе: «Ханжа. Нищих оделяет, а домашних заела совсем...». И правда, поведение Марфы Игнатьевны на людях отличается от ее поведения дома. Вся семья находится в страхе перед ней. Тихон, абсолютно подавленный властной матерью, живет только одним простым желанием — вырваться, пусть и ненадолго, из дома нагуляться всласть. Его настолько гнетет домашняя обстановка, что ни просьбы жены, которую он любит, ни дела не могут остановить его, если предоставлена хоть малейшая возможность куда-нибудь отлучиться. Сестра Тихона Варвара тоже испытывает на себе все тяготы семейной жизни. Но она, по сравнению с Тихоном, обладает более сильным характером. У нее хватает смелости, пусть тайно, не подчиняться крутому нраву матери.

Главой другого семейства, показанного в пьесе, является Дикой Савел Прокофьевич. Он, в отличие от Кабанихи, которая прикрывает свое самодурство лицемерными рассуждениями, не скрывает своего дикого нрава. Дикой ругает всех подряд: соседей, работников, членов семьи. Он распускает руки, не платит рабочим: «Знаю, что надо заплатить, а все одно не могу...». Дикой этого не стыдится, наоборот, он говорит, что каждый из работников по копейке не досчитается, а «у меня из этого тысячи составляются». Мы знаем, что Дикой является опекуном Бориса и его сестры, которые по завещанию родителей должны получить свое наследство от Дикого, «если будут с ним почтительны». Все в городе, и сам Борис, понимают, что не получат они с сестрой наследство. Ведь Дикому ничто и никто не помешает заявить, что они с ним были непочтительны. Дикой прямо говорит о том, что не собирается с деньгами расставаться, так как у него «свои собственные дети есть».

Самодуры негласно управляют городом. Но в этом вина не только представителей самого «темного царства», но и его «жертв». Никто из них не решается на открытый протест. Тихон стремится вырваться из дома. Сестра Тихон Варвара отваживается на протест, но ее жизненная философия мало чем отличается от взглядов представителей «темного царства». Делай, что хочешь, «лишь бы все шито да крыто было». Она тайком бегает на свидания и еще Катерину сманивает. Варвара убегает из дома с Кудряшом, но ее бегство — это всего лишь попытка уйти от действительности, как желание Тихона вырваться из дома и забежать в «кабачок». Даже Кулигин, вполне независимый человек, предпочитает не связываться с Диким. Его мечты о техническом прогрессе, о лучшей жизни бесплодны и утопичны. Он только мечтает, что бы он сделал, если бы имел миллион. Хотя ничего не предпринимает для того, чтобы эти деньги заработать, а обращается за деньгами для осуществления своих «прожектов» к Дикому. Разумеется, Дикой денег не дает и прогоняет Кулигина.

И в этой удушающей обстановке изворотливости, лжи, грубости возникает любовь. Даже, наверное, не любовь, а ее иллюзия. Да, Катерина полюбила. Полюбила так, как могут полюбить только натуры сильные, свободные. Но она оказалась в полном одиночестве. Врать она не умеет и не желает, а жить в таком кошмаре ей невыносимо. Никто ее не защищает: ни муж, ни любовник, ни горожане, сочувствующие ей (Кулигин). Катерина в своем грехе винит только себя, она не упрекает Бориса, который ничего не делает, чтобы ей помочь.

Смерть Катерины в конце произведения закономерна — у нее нет другого выхода. Она не присоединяется к тем, кто проповедует принципы «темного царства», но она и не может смириться со своим положением. Вина Катерины — это вина только перед собой, пред своей душой зато, что она омрачила ее обманом. Сознавая это, Катерина никого не винит, но понимает, что жить с чистой душой в «темном царстве» нельзя. Ее такая жизнь не нужна, и она решает расстаться с ней. Об этом говорит Кулигин, когда все стояли над бездыханным телом Катерины: «Тело ее здесь, а душа теперь не ваша, она теперь перед судией, который милосерднее вас!»

Протест Катерины — это протест против лжи и пошлости человеческих отношений. Против лицемерия и ханжеской морали. Голос Катерины был одинок, и никто не в силах был ее поддержать и понять. Протест оказался саморазрушительным, но это был свободный выбор женщины, которая не пожелала подчиняться тем жестоким законам, которые ей навязывало ханжеское и невежественное общество.

“Гроза”, как вы знаете, представляет нам идиллию “темного царства”, которое мало-помалу освещает нам Островский своим талантом. Люди, которых вы здесь видите, живут в благословенных местах: город стоит на берегу Волги, весь в зелени; с крутых берегов видны далекие пространства, покрытые селеньями и нивами; летний благодатный день так и манит на берег, на воздух, под открытое небо, под этот ветерок, освежительно веющий с Волги. И жители, точно, гуляют иногда по бульвару над рекой, хотя уж и пригляделись к красотам волжских видов; вечером сидят на завалинках у ворот и занимаются благочестивыми разговорами; но больше проводят время у себя дома, занимаются хозяйством, кушают, спят, – спать ложатся очень рано, так что непривычному человеку трудно и выдержать такую сонную ночь, какую они задают себе. Но что же им делать, как не спать, когда они сыты?
Их жизнь течет ровно и мирно, никакие интересы мира их не тревожат, потому что не доходят до них; царства могут рушиться, новые страны открываться, лицо земли может изменяться как ему угодно, мир может начать новую жизнь на новых началах, – обитатели города Калинова будут себе существовать по-прежнему в полнейшем неведении об остальном мире.
Смолоду еще показывают некоторую любознательность, но пищи взять ей неоткуда: сведения заходят к ним только от странниц, да и тех уж нынче немного, настоящих-то; приходится довольствоваться такими, которые “сами, по немощи своей, далеко не ходили, а слыхать много слыхали”, как Феклуша в “Грозе”. От них только и узнают жители Калинова о том, что на свете делается; иначе они думали бы, что весь свет таков же, как и их Калинов, и что иначе жить, чем они, совершенно невозможно. Но и сведения, сообщаемые Феклушами, таковы, что не способны внушить большого желания променять свою жизнь на иную.
Феклуша принадлежит к партии патриотической и в высшей степени консервативной; ей хорошо среди благочестивых и наивных калиновцев: ее и почитают, и угощают, и снабжают всем нужным; она пресерьезно может уверять, что самые грешки ее происходят оттого, что она выше прочих смертных: “простых людей, – говорит, – каждого один враг смущает, а к нам, странным людям, к кому шесть, к кому двенадцать приставлено, вот и надо их всех побороть”. И ей верят. Ясно, что простой инстинкт самосохранения должен заставить ее сказать хорошего слова о том, что в других землях делается.
И это вовсе не оттого, чтобы люди эти были глупее и бестолковее многих других, которых мы встречаем в академиях и ученых обществах. Нет, все дело в том, что они своим положением, своею жизнью под гнетом произвола все приучены уже видеть безотчетность и бессмысленность и потому находят неловким и даже дерзким настойчиво доискиваться разумных оснований в чем бы то ни было. Задать вопрос – на это их еще станет; но если ответ будет таков, что “пушка сама по себе, а мортира сама по себе”, – то они уже не смеют пытать дальше и смиренно довольствуются данным объяснением. Секрет подобного равнодушия к логике заключается прежде всего в отсутствии всякой логичности в жизненных отношениях.
Ключ этой тайны дает нам, например, следующая реплика Дикого в “Грозе”. Кулигин, в ответ на его грубость, говорит: “За что, сударь Савел Прокофьич, честного человека обижать изволите?” Дикой отвечает вот что: “Отчет, что ли, я стану тебе давать! Я и поважнее тебя никому отчета не даю. Хочу так думать о тебе, так и думаю! Для других ты честный человек, а я думаю, что ты разбойник, – вот и все. Хотелось тебе это слышать от меня? Так вот слушай! Говорю, что разбойник, и конец. Что ж ты, судиться, что ли, со мною будешь? Так ты знай, что ты червяк. Захочу – помилую, захочу – раздавлю”.
Какое теоретическое рассуждение может устоять там, где жизнь основана на таких началах! Отсутствие всякого закона, всякой логики – вот закон и логика этой жизни. Это не анархия, но нечто еще гораздо худшее (хотя воображение образованного европейца и не умеет представить себе ничего хуже анархии).
Положение общества, подверженного такой анархии (если только она возможна), действительно ужасно.
В самом деле, что ни говорите, а человек один, предоставленный самому себе, не много надурит в обществе и очень скоро почувствует необходимость согласиться и сговориться с другими в видах общей пользы. Но никогда этой необходимости не почувствует человек, если он во множестве подобных себе находит обширное поле для упражнения своих капризов и если в их зависимом, униженном положении видит постоянное подкрепление своего самодурства.
Но – чудное дело! – в своем непререкаемом, безответственном темном владычестве, давая полную свободу своим прихотям, ставя ни во что всякие законы и логику, самодуры русской жизни начинают, однако же, ощущать какое-то недовольство и страх, сами не зная перед чем и почему. Все, кажется, по – прежнему, все хорошо: Дикой ругает кого хочет; когда ему говорят: “как это на тебя никто в целом доме угодить не может!” – он самодовольно отвечает: “вот поди ж ты!” Кабанова держит по-прежнему в страхе своих детей, заставляет невестку соблюдать все этикеты старины, ест ее, как ржа железо, считает себя вполне непогрешимой и ублажается разными Феклушами.
А все как-то неспокойно, нехорошо им. Помимо их, не спросясь их, выросла другая жизнь, с другими началами, и хотя далеко она, еще и не видна хорошенько, но уже дает себя предчувствовать и посылает нехорошие видения темному произволу самодуров. Они ожесточенно ищут своего врага, готовы напуститься на самого невинного, на какого-нибудь Кулигина; но нет ни врага, ни виновного, которого могли бы они уничтожить: закон времени, закон природы и истории берет свое, и тяжело дышат старые Кабановы, чувствуя, что есть сила выше их, которой они одолеть не могут, к которой даже и подступить не знают как.
Они не хотят уступать (да никто покамест и не требует от них уступок), но съеживаются, сокращаются; прежде они хотели утвердить свою систему жизни, навеки нерушимую, и теперь тоже стараются проповедовать; но уже надежда изменяет им, и они, в сущности, хлопочут только о том, как бы на их век стало… Кабанова рассуждает о том, что “последние времена приходят”, и когда Феклуша рассказывает ей о разных ужасах настоящего времени – о железных дорогах и т. п., – она пророчески замечает: “И хуже, милая, будет”. – “Нам бы только не дожить до этого”, – со вздохом отвечает Феклуша. “Может, и доживем”, – фаталистически говорит опять Кабанова, обнаруживая свои сомнения и неуверенность. А отчего она тревожится? Народ по железным дорогам ездит, – да ей-то что от этого?
А вот видите ли: она, “хоть ты ее всю золотом осыпь”, не поедет по дьявольскому изобретению; а народ ездит все больше и больше, не обращая внимания на ее проклятия; разве это не грустно, разве не служит свидетельством ее бессилия? Об электричестве проведали люди, – кажется, что тут обидного для Диких и Кабановых? Но, видите ли, Дикой говорит, что “гроза в наказанье нам посылается, чтоб мы чувствовали”, а Кулигин не чувствует или чувствует совсем не то, и толкует об электричестве. Разве это не своеволие, не пренебрежение властью и значением Дикого?
Не хотят верить тому, чему он верит, – значит, и ему не верят, считают себя умнее его; рассудите, к чему же это поведет? Недаром Кабанова замечает о Кулигине: “Вот времена-то пришли, какие учителя появились! Коли старик так рассуждает, чего уж от молодых-то требовать!” И Кабанова очень серьезно огорчается будущностью старых порядков, с которыми она век изжила. Она предвидит конец их, старается поддержать их значение, но уже чувствует, что нет к ним прежнего почтения, что их сохраняют уже неохотно, только поневоле, и что при первой возможности их бросят. Она уже и сама как-то потеряла часть своего рыцарского жара; уже не с прежней энергией заботится она о соблюдении старых обычаев, во многих случаях она уже махнула рукой, поникла пред невозможностью остановить поток и только с отчаянием смотрит, как он затопляет мало-помалу пестрые цветники ее прихотливых суеверий.
Оттого, разумеется, внешний вид всего, на что простирается их влияние, более сохраняет в себе старины и кажется более неподвижным, чем там, где люди, отказавшись от самодурства, стараются уже только о сохранении сущности своих интересов и значения; но в самом-то деле внутреннее значение самодуров гораздо ближе к своему концу, нежели влияние людей, умеющих поддерживать себя и свой принцип внешними уступками. Оттого-то так и печальна Кабанова, оттого-то так и бешен Дикой: они до последнего момента не хотели укротить своих широких замашек и теперь находятся в положении богатого купца накануне банкротства.

Сочинение по литературе на тему: Хозяева и жертвы “темного царства”

Другие сочинения:

1. В атмосфере “темного царства”, под гнетом самодурной силы тускнеют, чахнут живые человеческие чувства, слабеет воля, меркнет разум. Если же человек наделен энергией, жаждой жизни, то, применяясь к обстоятельствам, он начинает лгать, хитрить, изворачиваться. Под давлением этой темной силы развиваются характеры Read More ......
2. Литератор Юрьев отмечал: “Грозу” не Островский написал, “Грозу” Волга написала”. Действие пьесы происходит в городе Калинове, расположенном на берегу реки Волги. Это вымышленный провинциальный городок, в котором царят жестокие нравы. И это кажется очень странным, поскольку живописная природа этого уютного Read More ......
3. В драме Островского “Гроза” широко поставлены проблемы нравственности. На примере провинциального города Калинова драматург показал царящие там воистину жестокие нравы. Островский изобразил жестокость людей, живущих по старинке, по “Домострою”, и новое поколение молодежи, отвергающее эти устои. Персонажи драмы делятся на Read More ......
4. Пьеса А. Н. Островского “Гроза” была написана в 1859 году. В том же году она была поставлена в театрах Москвы и Петербурга и вот уже много лет не сходит со сцен всех театров мира. За это время пьеса претерпела множество Read More ......
5. Читая произведения Островского, мы невольно попадаем в ту атмосферу, которая царит в данном обществе, и становимся непосредственными участниками тех событий, которые происходят на сцене. Мы сливаемся с толпой и как бы со стороны наблюдаем за жизнью героев. Так, оказавшись в Read More ......
6. А. Н. Островский считается новатором отечественной драматургии. Пожалуй, он первый, кто показал в своих произведениях мир “темного царства”. В своем очерке “Записки замоскворецкого жителя” писатель как бы “открыл” страну “до сего времени в подробности не известную и никем из путешественников Read More ......
7. Драма Островского “Гроза” – самое значительное произведение известного драматурга. Она была написана в 1860 году в период общественного подъема, когда трещали устои крепостничества, и в душной атмосфере действительности собиралась гроза. Пьеса Островского переносит нас в купеческую среду, где домостроевские порядки Read More ......
8. Основой конфликта пьесы А. Н. Островского “Гроза” является противостояние темной и невежественной купеческой среды со светлой личностью. В итоге побеждает “темное царство” города Калинова, которое, как показывает драматург, очень сильно и имеет огромное влияние. Что же представляет собой это “темное Read More ......

Все сочинения по литературе за 10 класс Коллектив авторов

1. «Темное царство» и его жертвы (по пьесе А. Н. Островского «Гроза»)

«Гроза» вышла в свет в 1859 г. (накануне революционной ситуации в России, в «предгрозовую» эпоху). Ее историзм заключается в самом конфликте, непримиримых противоречиях, отраженных в пьесе. Она отвечает духу времени.

«Гроза» представляет собой идиллию «темного царства». Самодурство и безгласие доведены в ней до предела. В пьесе появляется настоящая героиня из народной среды и именно описанию ее характера уделено основное внимание, а мирок города Калинова и сам конфликт описываются более обобщенно.

«Их жизнь течет ровно и мирно, никакие интересы мира их не тревожат, потому, что не доходят до них; царства могут рушиться, новые страны открываться, лицо земли изменяться… – обитатели городка Калинова будут себе существовать по-прежнему в полнейшем неведении об остальном мире… Принятые ими понятия и образ жизни – наилучшие в мире, все новое происходит от нечистой силы…находят неловким и даже дерзким настойчиво доискиваться разумных оснований… Сведения, сообщаемые Феклушами, таковы, что не способны внушить большого желания променять свою жизнь на иную… Темная масса, ужасная в своей наивности и искренности».

Страшна и тяжела для каждого попытка идти наперекор требованиям и убеждениям этой темной массы. Отсутствие всякого закона, всякой логики – вот закон и логика этой жизни. В своем непререкаемом, безответственном темном владычестве, давая полную свободу прихотям, ни во что не ставя всякие законы и логику, «самодуры» жизни начинают ощущать какое-то недовольство и страх, сами не зная перед чем и почему. Они ожесточенно ищут своего врага, готовы напуститься на самого невинного, на какого-нибудь кулигина: но нет ни врага, ни виновного, которого могли бы уничтожить: закон времени, закон природы и истории берет свое, и тяжело дышат старые кабановы, чувствуя, что есть сила выше их, которую они одолеть не могут… Они не хотят уступать, хлопочут только о том, как бы на их век стало…

Кабанова очень серьезно огорчается будущностью старых порядков, с которыми она век изжила, говоря о крахе устоявшегося мира: «И хуже этого, милая, будет», и в ответ на слова странницы: «Нам бы только не дожить до этого». Кабаниха веско бросает: «Может, и доживем». Она только тем и утешается, что еще как-нибудь с ее помощью простоят старые порядки до ее смерти.

Кабановы и дикие хлопочут теперь о том, чтобы только продолжить прежнее. Они знают, что их своевольство еще будет иметь довольно простора до тех пор, пока все будут робеть перед ними; вот почему они так упорны.

Образ Катерины – важнейшее открытие Островского – открытие рожденного патриархальным миром сильного народного характера с просыпающимся чувством личности. Отношения Катерины и Кабанихи в пьесе не бытовая вражда свекрови и невестки, их судьбы выразили столкновение двух исторических эпох, что и определяет трагедийный характер конфликта. В душе вполне «калиновской» по воспитанию и нравственным представлениям женщины рождается новое отношение к миру, чувство, еще не ясное самой героине: «Что-то со мной недоброе делается, чудо какое-то! Точно я снова жить начинаю, или уж и не знаю». Проснувшуюся любовь Катерина воспринимает как страшный, несмываемый грех, потому что любовь к чужому человеку для нее, замужней женщины, есть нарушение нравственного долга. Она всей душой хочет быть чистой и безупречной, ее нравственная требовательность к себе не допускает компромисса. Уже осознав свою любовь а Борису, она изо всех сил противится ей, но не находит опоры в этой борьбе: «точно я стою над пропастью и меня кто-то туда толкает, а удержаться мне не за что». Не только внешние формы домашнего обихода, но даже и молитва делается ей недоступна, так как она почувствовала над собой власть грешной страсти. Она чувствует страх перед собой, перед выросшим в ней стремлением к воле, неразделимо слившимся в ее сознании с любовью: «Конечно, не дай Бог этому случиться! А уж коли очень мне здесь опостынет, так не удержат меня никакой силой. В окно выброшусь, в Волгу кинусь. Не хочу здесь жить, так не стану, хоть ты меня режь!»

Сознание греха не оставляет ее в момент упоения счастьем и с огромной силой овладевает ею, когда счастье кончилось. Катерина кается всенародно без надежды на прощение, и именно полное отсутствие надежды толкает ее на самоубийство, грех еще более тяжкий: «Все равно уж душу свою погубила». Полная невозможность примирить свою любовь с требованиями совести и физическое отвращение к домашней тюрьме, к неволе убивают Катерину.

Катерина жертва не кого-либо персонально из ее окружающих, а хода жизни. Мир патриархальных отношений умирает, и душа этого мира уходит из жизни в муках и страданиях, задавленная формой житейских связей, и сама себе выносит нравственный приговор, потому что в ней-то и живет патриархальный идеал.