Биография. Леонид винцкевич и николай винцкевич - "фive songs" Были ли у вас переломные моменты в творчестве, так или иначе связанные с Курском

Джаз - почти всегда - ломка стереотипов, попытка проплыть против течения. О том, каково быть джазменом в России, корреспонденту "РГ" рассказали известные музыканты, отец и сын Леонид и Николай Винцкевичи .

Российская газета: Леонид Владиславович, в СССР джаз был под негласным запретом. Потом запреты сняли, но это направление по-прежнему не пользуется широкой популярностью. Почему?

Леонид Винцкевич: Когда мы играли джаз в СССР, то думали: "Если эту музыку разрешить официально, она будет звучать повсеместно". Когда запрет был снят, оказалось, что слушателей больше не стало. Ведь в СССР джаз был не просто музыкой, а формой политической оппозиции. Ему остались преданы лишь истинные ценители.

РГ: Вы играли в лучших залах мира, в том числе и на родине джаза - в Америке. Не было ли желания покинуть СССР, а потом Россию, чтобы жить там, где ваше искусство востребовано?

Леонид: Честно говоря, таких мыслей не было - никогда не представлял себя вне России. Я просто любил это искусство и никогда не надеялся, что смогу заниматься им официально. Тем более - зарабатывать деньги. Даже мечтать об этом было нельзя. Поэтому для меня поездки на крупнейшие джазовые фестивали Европы и Америки, возможность играть на одной сцене с теми, кого я боготворил, - из разряда чудес…

РГ: А почему вы не переехали в Москву, а остались в Курске?

Леонид: Я для себя на этот вопрос ответил так: не важно, где жить. Важно, где играть. Безусловно, в Москве больше возможностей. Однако само присутствие в столице не дает повода чаще играть в ее залах.

К тому же мне всегда нравилось ломать стереотипы. Например, придумать в Курске "Джазовую провинцию" - международный фестиваль, куда вот уже 15-й год съезжаются мировые звезды… Когда-то это казалось сумасшедшей идеей. Теперь - стало нормой. К тому же я люблю свой родной город и принимаю его со всеми плюсами и минусами…

Николай Винцкевич: …Главный из которых - отсутствие спроса на нашу музыку. Как и на музыкальное искусство вообще. Впрочем, не только в Курске, но и во всей стране. Качественной музыки, кроме классики и джаза, у нас нет. О чем можно говорить, если звезды выступают под фонограмму? А если попросить их спеть живьем перед слушателями, люди спросят: "А кто это такой вообще?"

РГ: Николай, насколько я знаю, у вас был опыт выступлений с российскими поп-звездами?

Николай: Когда я учился на первом курсе Гнесинки, мне нужно было на что-то жить в столице. Поэтому я работал с некоторыми поп-звездами. Но потом понял - лучше недоедать, чем иметь дело с этими людьми. Представьте: весь концерт идет под фонограмму, а мне говорят: "Играй на саксофоне поверх, создавай ощущение живого выступления!" Я не буду называть имен, они там все такие, за исключением единиц.

РГ: Не обидно, что эти люди имеют статус "звезд", а вы известны в узких кругах?

Николай: Когда играешь в лучших залах мира с людьми, которые сегодня делают джазовую историю, когда эти люди ценят твое творчество, подобных комплексов не возникает.

Леонид: Гораздо хуже, на мой взгляд, когда ты называешься "звездой", не имея для этого никаких оснований. Лично для меня это страшно.

РГ: Что, на ваш взгляд, нужно, чтобы в России возник спрос на музыку как искусство? И появилась индустрия, об отсутствии которой вы говорите?

Леонид: Должна быть государственная политика в области культуры. И она обязательно должна быть связана с просветительством. Мы уже потеряли много времени и, может быть, несколько поколений. Грустно, если в России забудут, что здесь родились Шостакович, Прокофьев, Рахманинов. Факт, что сегодня мне мало кто назовет последних лауреатов конкурса им. П. И. Чайковского. А ведь этот конкурс - одна из святынь русской культуры.

РГ: Как в этой ситуации чувствует себя новое поколение музыкантов?

Николай: В Москве и Питере у нас по-прежнему серьезная школа классической музыки и джаза. Но сейчас остро встает вопрос: а кто будет преподавать после того, как уйдут мэтры? Большинство учеников, которые могли бы их заменить, уезжают на Запад. Те, кто остается, вряд ли пойдут работать за копеечную зарплату преподавателя.

Леонид: О чем можно говорить, если в Московской консерватории - лучшем музыкальном учебном заведении мира - концертмейстер, работая на полставки, получает… две тысячи рублей!
Как результат - выпускники Гнесинки, помыкавшись в столице, где на джаз спрос небольшой, едут в Европу и Америку. Потому что даже маленькая зарплата там - это все равно другие деньги.

РГ: Леонид Владиславович, вы неоднократно говорили, что искусство не может быть на самоокупаемости. Насколько остро стоит вопрос финансирования проектов для вас?

Леонид: Остро. И это занимает львиную долю моего времени. Постоянно решаю какие-то административные, организационные вопросы - от гастрольных графиков до поиска спонсоров. К счастью, находятся энтузиасты джаза, которые готовы помогать. Комитет культуры Курской области и администрация Курска делают многое, чтобы "Джазовая провинция" была. И это дорого стоит на фоне безразличия минкульта и Российского Фонда культуры, который до последнего года был учредителем этого фестиваля.

Но я не жалуюсь. Главное - жизнь подарила мне возможность играть то, что люблю, для тех, кого люблю.

Досье "РГ"

За свою 30-летнюю джазовую карьеру Леонид Винцкевич принял участие во многих престижных международных джазовых фестивалях Европы и Америки. Выступал с такими мастерами джаза, как Лембит Саарсалу, Элвин Джонс, Лайонел Хэмптон, Кевин Махогани, Валерий Пономарев, Эвелин Уайт, Джон Стоуэлл, Конрад Хервиг, Эва Корнелиус, Дэвид Фризер, Юта Глазер, Ярмо Хеккала. Он руководитель российско-американского квартета, арт-директор международного джазового фестиваля "Джазовая провинция", который ежегодно проходит в 13-18 городах России.

Николай Винцкевич - один из самых ярких представителей молодого поколения российских джазовых музыкантов. В 1999 году Лайонел Хэмптон - легенда мирового джаза - удостоил 23-летнего русского саксофониста чести сыграть дуэтом на закрытии собственного фестиваля в Америке. Николай Винцкевич выступал с такими известными джазовыми исполнителями, как Льюис Нэш, Грэди Тэйт, Санти Дебриано, Билл Шарлап, Майк Эллис, Даниэль Морено, Барри Уиджелл, Игорь Бутман, Алексей Кузнецов. Сегодня он играет в квартете Леонида Винцкевича, принимает участие в проекте Visional of sound солистов ансамбля "Арсенал".

Николай Винцкевич - один из самых ярких джазменов молодого поколения. Выпускник джазового факультета Российской Академии музыки им.Гнесиных по классу профессора А.Осейчука. Лауреат премии Московской ассоциации джазовых журналистов "Джаз Ухо-98" в номинации "Музыкант, заслуживающий более широкого признания". Труженик, артистичный и обаятельный музыкант, саксофонист, чей талант признали мировые звезды джаза, с которыми Николаю привелось выступать на одной сцене: Льюис Нэш, Грэди Тэйт, Санти Дебриано, Билл Шарлап, Майк Эллис, Слайд Хэмптон, Кенни Баррел, Ким Назарян, Джей Эшби, Игорь Бутман и многие другие. Ник - постоянный участник джазовых фестивалей - Music”(Москва), ”Московская осень”, “Джаз в саду Эрмитаж” (Москва), “Stroom-jazz (Украина), “Русская музыка вчера, сегодня и завтра” (Англия), “Российский джаз на Днепре”, “Jazz maratonas Nida” (Литва)... Неожиданно для джазовой публики встал на стезю композиторства и... необычайно преуспел в новом качестве! Его альбомы последних лет практически полностью состоят из композиций Николая и вызывают неизменный интерес и признание слушателей: «Songs from the Black Earth»(2007), «Vive L`Аmour» (2011), «Russian Ornament» (2013).

- Вы играли на одной сцене с многими великими джазовыми музыкантами. Встреча с кем из них оставила самые сильные впечатления? Чему Вы у них научились? Может быть, возникали какие-то непростые ситуации?

Lionel Hampton!!! в мой первый приезд в США 1999 г мне было 23 и он сказал что хочет меня послушать, я думал это будет в одной из аудиторий его школы (Lionel Hampton Music School) Moscow Idaho но он захотел меня услышать на сцене его фестиваля а это огромный стадион и каждый день на фестиваля приходит 10000 людей (три дня идет фест) и вот я играю две пьесы в компании легендарного барабанщика Grady Tate, пианиста Bill Sharlap и басиста Santi DeBriano, вот такой крутой состав поддержал мое выступление! Хэмптону понравилось мое выступление, он говорит через день: "Будешь играть с моим Биг Бэндом в качестве солиста!". А я тогда по-английски еще не разговаривал. И вот дневная репетиция, играем "Perdido" - весь оркестр и сам маэстро у вибрафона! Я солирую, сыграл три квадрата, думаю - наверно, достаточно, а он каждый раз по окончанию квадрата говорит: "One more". И так длилось минут 20! Это был незабываемый опыт в моей жизни - прикоснутся к Легенде такого масштаба как LH !!! он стал моим крестным отцом в джазе!

Lionel Hampton introduces Nick Vintskevich:

- Ваш основной инструмент - саксофон. Почему выбор был именно таким? Это только Ваше решение?

Это было неизбежно, так как мой отец Леонид Винцкевич много лет играл в дуэте с двумя прекрасными саксофонистами. Володя Коновальцев (играл в первом составе "Аллегро") несколько лет выступал в дуэте с отцом. Жаль, не было записано ни одного диска этого дуэта, остались только концертные любительские записи. И позже – саксофонист Лембит Саарсалу из Эстонии, этот дуэт просуществовал 20 лет и был успешным (два альбома на фирме "Мелодия" и четыре альбома в Германии: один дуэтный, трио с американским гитаристом John Stowell, квартетом и трио с немецкой певицей Jutta Glaser в стиле этно-фолк). У отца с Лембитом были гастроли по Европе и Скандинавии, а в 1989 г они стали первыми советскими джазменами, официально приглашенными на гастроли в США самим Лайонэлом Хэмптоном (Lionel Hampton), c которым они играли десятки раз! Первые уроки по саксофону мне давал Владимир Коновальцев, позже Лембит Саарсалу, а потом я оказался в руках Александра Осейчука в Гнесинке, и там уже все было очень серьезно! Я получил от Осейчука прекрасное образование и рад, что попал именно к этому Мастеру, Педагогу и Саксофонисту!

- На чем (марка, возраст, история) Вы играете сегодня? Какой характер у Вашего саксофона?

Саксофоны: альт Selmer mark 6 и сопрано Yanagisawa. Про характер моего сакса трудно ответить, со стороны это видно лучше. Кто-то говорит про мой альт - "жесткий Paul Desmond", про сопрано, когда играю smooth - то "Grover", а когда в квартете Vintskevich-Taylor - "Joe Farrell". А самое главное, все чаше я слышу от разных людей, что у меня появляется характерный узнаваемый стиль и для меня это САМОЕ ВАЖНОЕ!!! Быть не похожим на других!

- Как от исполнительства Вы перешли к сочинению музыки? кто из мира музыки Вас вдохновляет? Чей композиторский опыт Вам интересен сегодня, кто Вас восхищает?

Действительно много лет я фокусировался только на занятиях на саксофоне (особенно в Гнесенке), но потом стал проводить время у фортепьяно и смотреть аккорды, различные последовательности, анализировать, разбирать песни и композиции. И как-то, в один момент начал писать свое. Композиторов, которые меня вдохновляют, очень много: от Led Zeppelin до Antonio Carlos Jobim, от Ravel до Herbie Hancock! Спасибо им - без их музыки мир был бы скучным и неинтересным, это лекарство от депрессии!!!

- Как родилась идея альбома “Vive L’amour”, в чем она состоит? Самая важная - для Вас - композиция на этом диске? Кто принимал участие в записи?

Идея альбома родилась давно, около восьми лет назад. К тому времени я стал много сочинять, получались красивые мелодии и я решил, что из них можно сделать хорошие песни. Так все и началось. Несколько первых песен спел JD Walter , очень хороший певец из NYC. У отца был с ним большой тур по Финляндии и позже мы пригласили его на фестиваль «Джазовая Провинция». В один из его приездов в Россию мы начали работу в студии Евгения Шарикова, прекрасного бас-гитариста и саунд-продюсера. Евгений внес большой вклад в создание этого альбома, диск стал нашим с ним общим детищем!

Еще несколько песен спела удивительная певица с сильной энергетикой и прекрасным тембром - Eve Cornelious (она известна по выступлениям в группе Roy Hargrove, Chucho Valdes и многих других). Ив Корнелиус тоже родом из Нью-Йорка, а близкое знакомство с ней состоялось на фестивале "Джазовая Провинция", ведь мы первыми пригласили ее на гастроли в Россию!

И третья участница записи - знаменитая Kim Nazarian, солистка прославленной группы NY Voices лауреат премии Grammy! C ней знакомство было неожиданным. Мы с отцом выступали в США на фестивале Хамптона, давали дневные мастер-классы. После нашего выступления к нам неожиданно подошел именитый тромбонист Jay Ashby и спрашивает, насколько мы заняты следующим утром. Мы были свободны, и он попросил нас принять участие в его мастер-классе, который собирался провести вместе с трубачом Claudio Roditi. Утром мы приняли участие в этом удивительном мастер-классе, где речь шла о бразильской боссанове, как ее следует правильно играть и как аккомпанировать (участвовали рояль и три духовых). После класса разговорились, я рассказал Jay, что сейчас работаю над альбомом песен. И тут он говорит, что у него жена - певица, а вокалистов всегда интересует новый материал, поэтому он хотел бы послушать несколько наших композиций. Чуть позже, днем Jay Ashby пригласил нас в комнату с роялем, где мы с отцом сыграли мои мелодии, в том числе и ту, которая в дальнейшем стала песней Vive Lamour. Именно на ней Джэй заострил внимание, заметив, что ее надо обязательно показать жене. Тут я поинтересовался, как ее имя и, услышав в ответ "Kim", спросил, не из группы ли она NY Voices? И действительно, так оно и было!

Позднее у нас прошел совместный тур с Kim & Jay по России, где Кim показала первые наброски к этой песне. Потом мы ее записали на их крутой студии в Питсбурге! Jay Ashby играл на перкашн и был со-продюсером. А на барабанах играл фантастический Joel Taylor, отец на клавишных, Евгений Шариков и Kip Reed - бас гитары. Песня VIve Lamour в 2012 продержалась два месяца в TOP 10 в штате Colorado (CША) на Aspen Beat Public Radio: она была на третьей строчке в апреле и на восьмой в мае!!! Альбом получился сильным, а песни Vive Lamour и Maybe стали настоящими Хитами!!!

- За что Вы больше всего признательны своей семье? Что для Вас значит быть частью знаменитой музыкальной династии? Это ведь и ответственность, и неизбежные рамки - и в жизни и в творчестве... Как Вы с этим уживаетесь и какие у Вас дальнейшие планы?

Рад, что родился именно в этой семье, в семье музыкантов! Я засыпал на коленях у отца, когда он занимался на рояле, часами разучивая концерты Рахманинова. С детства в доме бывали лучшие музыканты страны от Олега Лундстрема до Игоря Бутмана ! Думаю, у нас побывали почти все))) Не в жизни, не в творчестве рамок пока нет, надеюсь - и не будет. Бывают разногласия и даже серьезные, но в споре рождается истина. Именно так и происходит в нашем случае.

Месяц назад на Butman music вышел наш новый альбом "Russian Ornament", записанный с нашими постоянными партнерами-музыкантами барабанщиком Joel Taylor и басистом Kip Reed, с которыми мы играем вместе уже более 7 лет. Альбом сделан совместно с фолк-хором "Ростань", на диске есть треки как только с квартетом, так и с хором, получился такой этно-фьюжн!

Сейчас идет работа над новым альбомом в духе "Vive Lamour", в записи принимают участие потрясающие музыканты: вокалистка Kim Nazarian, гитарист Mike Miller (известный по работе c такими титанами как Chick Corea Electric Band 2 и Gino Vanelli) и, конечно, мой отец Леонид Винцкевич, Joel Taylor и Kip Reed! И есть еще одно очень знаменитое имя человека, который принял участие в записи этого альбома. Но о нем вы узнаете позже, это сюрприз!)))

Vintskevich - Taylor quartet "Groto"s Pillow"

Ник и Леонид Винцкевичи: 7 лет Butman Music

31.03.2018

Винцкевич Леонид Владиславович

Российский Музыкант

Леонид Винцкевич родился 1 апреля 1949 года в городе Курск. Начал играть на фортепиано с семи лет. Окончил Курскую музыкальную школу № 1, затем - Курское музыкальное училище, где учился у педагогов Н.Л.Киреевской и Л.Я.Упориной. В 1968 году поступил в Казанскую консерваторию по классу фортепиано. По своей инициативе посещал занятия по композиции. Дружил со студентами композиторского факультета и был первым исполнителем их новых сочинений. Параллельно с занятиями академической музыкой интересовался джазом. В конце 60 годов постоянно слушал передачи Аркадия Петрова «Радиоклуб Метроном», на радиостанции «Юность».

По окончании консерватории Винцкевич возвращается в родной город и становится солистом Курской филармонии. Таковым остается и поныне. В 1974 году в СССР началось создание первых государственных джазовых учебных заведений - эстрадно-джазовых отделений музыкальных училищ. В числе первых 20 городов, где создавалось такое отделение, был и Курск, и Леонид принял в его организации активное участие. Поскольку опыт организации отсутствовали, создателям джазовых отделений со всей страны помогали москвичи, у которых такой опыт был - ведь еще в 1967 году начала работать джазовая студия при ДК «Москворечье». Двое из преподавателей студии, Герман Лукьянов и Игорь Бриль, а также теоретик Юрий Чугунов и другие, консультировали и Винцкевича.

Помимо чисто педагогического опыта, Лукьянов и Бриль оказали влияние на Леонида и своим вниманием к русской музыке. Примерно в это же время Винцкевич случайно услышал записи фольклорного хора села Фощеватово Белгородской области. Музыканта поразил гармонический и ритмический строй этих песен, он перенес их фрагменты на нотную бумагу, стараясь постичь природу ритмической организации фольклорного пения, сходной по восприятию с джазовым драйвом.

Результатом обобщения всех этих влияний стали первые авторские композиции Леонида Винцкевича, которые он показал на джазовых фестивалях в Фергане и Куйбышеве в 1978 году С 1978 года приступил к активной концертной деятельности, участвуя в джазовых фестивалях, проводившихся в те годы на всей территории бывшего СССР. В 1979 выступил на фестивале в Таллинне в составе трио. С этим же трио в том же году играл на «Московской джазовой неделе». Газета «Комсомольская правда» об этом выступлении писала: «Группа играет с нервом, хорошим задором. Острые, колкие гармонии, энергичное развитие мелодического материала, легко распознаваемые черты русской песенности, подголосочной полифонии…»

В 1984 году, Леонид встретился на джазовом фестивале в Свердловске с эстонским тенор-саксофонистом Лембитом Саарсалу. Сыграв однажды вместе, музыканты создали дуэт, существующий до сих пор. Несколько раз дуэт Винцкевич-Саарсалу принимал участие в фестивале Лайонела Хэмптона. Первое выступление дуэта на фестивале сопровождалось неожиданностью - на сцену внезапно вышел сам Лайонел Хэмптон, которому тогда был 81 год, и присоединился к дуэту со своим вибрафоном. И это при том, что фестиваль исключительно традиционный, свинговый, а в игре Винцкевича и Саарсалу все-таки проглядывали более современные ноты… Позднее журнал «Down beat» писал об этом выступлении: «Два музыканта из Советского Союза показали, что стиль Эрролла Гарнера и стиль Сесила Тэйлора нисколько не противоречат друг другу».

Музыканты ежегодно играли на этом фестивале до 1993 года В феврале 1999 года состоялось шестое выступление Винцкевича и Саарсалу в Москве, штат Айдахо, где проходит этот ежегодный фестиваль; вместе с ними присутствовал и весьма успешно выступал сын Леонида, саксофонист Николай Винцкевич. В 2001 Леонид и Лембит вновь посетили фестиваль на его мастер-классе. Леонид и Лембит в этот приезд в США сделали запись музыки директора фестиваля Лайонела Хэмптона, д-ра Линна Скиннера.

Хотя имя Леонида Винцкевича в российском джазе до­статочно известно и, что на­зывается, постоянно на слу­ху, публикуемые о нем све­дения содержат, как прави­ло, простые перечисления концертов и фестивалей. В данном случае я решил вос­пользоваться его трехднев­ным визитом в Екатерин­бург и нашим давним знакомством для выяснения, прежде всего, "образа мыс­лей" одного из лучших, на мой взгляд, российско-советских джазовых пианис­тов. В беседе также участво­вал его сын Николай, а еще один музыкант трио Винцкевича, барабанщик Олег Юданов, молча слушал наш разговор и благодушно улы­бался.

Леонид Винцкевич: В моей джазовой карьере многое связано со Сверд­ловском. Здесь состоялся один из моих первых про­фессиональных концертов, и здесь же я встретился с Лембитом Саарсалу, с кото­рым впоследствии много играл и записывался. Тогда мне было удивительно, что в зале филармонии, где в те­чение двух вечеров играл джазовый дуэт, было полно людей. Я знаю, в Екатерин­бурге есть люди, которые всегда поддерживали это искусство...

Геннадий Сахаров: ...и которые еще живы...

Слава богу что еще узнаем друг друга...

Если бы я тебя не узнал в лицо, то узнал бы по тво­ей музыке. Итак, двадцать лет тому назад на сцене свердловской филармо­нии в одном отделении выступал эстонский сак­софонист Лембит Саарса­лу, в другом - незнако­мый ему курский пиа­нист Леонид Винцкевич, а после этого концерта мы разговаривали за чашкой кофе, и я предло­жил вам поиграть вместе. Так родился этот дуэт, ко­торый просуществовал двадцать лет. Он еще су­ществует или распался?

Мы с Лембитом недавно играли на фестивале в Но­рильске, затем у нас есть пла­ны поехать в феврале в Аме­рику вместе с моим сыном. Может быть, мы выступаем не так часто, как раньше, на это есть разные причины.

Эстетические, музы­кальные или географи­ческие?

Географическая проблема существует, но есть и другая, связанная с творчеством. Есть некоторые видения, ко­торые могут различаться, есть вещи, которые хотелось бы успеть попробовать лич­но мне, а Лембиту, наверное, что-нибудь другое. Ты мо­жешь быть упертым в чем-то своем, но до какого-то пери­ода. Никто не обладает исти­ной в кармане, и иметь муже­ство признавать авторита­ризм партнера - это очень важно. Если можешь до како­го-то периода идти на ком­промисс ради целого - то все в порядке, а если не мо­жешь. лучше играть с други­ми музыкантами.

Хочу зацепиться за твое выражение "истина в кармане". Сейчас дру­гие времена по сравне­нию с тем, что было 20 лет тому назад, и поэтому для очень многих музыкан­тов важнее "деньги в кар­мане", нежели "истина". А для тебя по-прежнему ос­талась истина, или все-таки равновесие постепен­но сдвигается в сторону денег? Потому что "жить- то надо", как говорят у нас в России.

Если говорить о деньгах, то их можно было бы зарабо­тать более простым спосо­бом, потому что если ты теря­ешь музыкальные ориенти­ры, которые важны для тебя, то и само занятие теряет смысл. Конечно, я думаю о том, чтобы найти деньги на те проекты, которые меня интересуют. Но идти на ком­промиссы не хочу, в жизни осталось не так уж много вре­мени, и уже появились отве­ты на некоторые вопросы, на которые раньше непросто было ответить. Например: что для музыканта является ориентиром ценностей? Я думаю, только гармония с са­мим собой. Ты можешь быть честен только перед собой.

А как же публика, кото­рая заполняет зал, платит деньги и ждет от тебя, ну, скажем, каких-то стан­дартов, хорошо знако­мых мелодий, накатан­ных программ, которые на слуху? Не входит ли это в противоречие с новы­ми идеями, попытками экспериментировать?

Во-первых, я не очень уве­рен, что публика хочет слу­шать только стандарты. Про­шло время, когда ты должен был играть как Чарли Паркер или Оскар Питерсон, чтобы тебя называли джазовым му­зыкантом. Сейчас очень мно­го информации. Мне кажет­ся, что на вторичный продукт у нас стали реагировать так же, как в Европе или Америке.

Ну, в Америке на вто­ричный продукт, по-мое­му, реагируют очень по­зитивно.

Неправда, неправда. Пони­маешь, совершенно невоз­можно представить в Амери­ке музыканта, который играл бы как Чик Кориа и имел бы колоссальный успех. Все сразу скажут, что это копия, а подлинник-вот, рядом. По­мнишь, как двадцать лет на­зад очень успешный в Рос­сии Алексей Козлов приехал в Западный Берлин и разоча­ровал местную публику, а Трио Ганелина имело феери­ческий успех..

Тогда была эпоха аван­гарда...

Дело не только в авангарде. Я считаю, что в репертуаре у "Арсенала" был просто вто­ричный продукт.

Согласен, это была дей­ствительно вторичная музыка, а у Ганелина - высокооригинальная му­зыка. Как раз в этот пери­од мы с тобой и познако­мились. Ты тогда играл почти фри-джазовую разновидность русского фольклора и с невероят­ным драйвом. Если не ошибаюсь, одна из про­грамм называлась "Кур­ские песни".

В самом деле, она была по­строена на фольклоре Кур­ской области. Это уникаль­ный кладезь, который надо еще изучать, и, может быть, я еще успею что-то показать из него, потому что там колос­сальные истоки, импровиза­ционные основы и удиви­тельная ритмическая организация. Я думаю, что весь Стравинский возник из этого.

Интересная параллель. Кстати, я до сих пор вспо­минаю совершенно не­вероятное впечатление, которое осталось у меня от прослушивания этой программы. Но вот что интересно: вчера ночью, когда я слушал твои дис­ки. то вдруг обнаружил, что от твоего прежнего драйва, экспрессии, по сути, ничего не осталось - какая-то лирика и очень "осторожное" фор­тепьяно. Я вообразил се­бе несколько причин та­кой эволюции, напри­мер. желание продви­нуть сына, который, на мой взгляд, вполне неза­урядный саксофонист.

Ну. смотря о каком диске ты говоришь...

Обо всех. Всюду лирика, умиротворение, спокой­ствие. местами изыскан­ные и даже интересные гармонические находки, но, так или иначе, совер­шенно отсутствует тот мощный драйв, который присутствовал двадцать лет назад. Что произош­ло? Может быть, возраст? Материальное или соци­альное благополучие?

Социальное благополучие джазового музыканта - это, в общем-то, иллюзии. Ты сам знаешь, что этой музыкой не может быть того финансово­го продвижения. Думаю, что причина не в этом. Был ка­кой-то период, когда мне очень хотелось после "По­лынь травы", разных нега­тивных, трагедийных эмо­ций, вплоть до "бесконечно­го Федора Достоевского" (как Лембит и некоторые другие музыканты меня на­зывали) найти что-то свет­лое, что тоже было у меня в жизни. Может быть, это не­удачно получилось, и надо еще развиваться.

Очень просто: Крамер по­звонил мне и сказал, что у не­го есть такой фестиваль в не­скольких городах России, и он хотел бы видеть меня на этом фестивале в любой вер­сии, какую я предложу. Не мо­гу сказать, что это было очень неожиданно или жданно: я действующий артист, и ка­кие-то звонки время от вре­мени у меня раздаются.

Но он чем-то объяснил свой выбор? Потому что, во-первых, вы оба пиани­сты, и если серьезно по­смотреть, то музыка у вас диаметрально противо­положная. Крамер, на мой взгляд, очень виртуозный пианист, технически поч­ти безупречный, но с не­достаточно развитым му­зыкальным мышлением. В то время как Винцкевич и пианист европейского уровня, и с музыкальным мышлением у тебя вроде бы все в порядке.

Наверное, на фестивале должны быть очень разные музыканты. Я сам не могу поднять руку и сказать, что я потрясающий пианист, возьми меня на фестиваль... Но когда Крамер мне звонит и говорит: "Леня, ты же по­трясающий пианист, и я очень хочу, чтобы ты поуча­ствовал в моем фестивале", - ну, наверное, это каждому приятно слышать. Мир уди­вителен своей многоликостью. Благодаря стечению об­стоятельств я, может быть, обладаю счастливым харак­тером. Изначально, когда я полюбил джаз, мне одновре­менно нравились и Эрролл Гарнер, и Пол Блей, и Орнетт Колмэн за одно и то же: когда эти люди играли на своих инструментах, я им верил, независимо от того, в каком стиле они работали. Для ме­ня это до сих пор остается самым главным, потому что есть много примеров, когда за сложными гармониями обнаруживается пустота, а за техническим совершенст­вом - безмыслие.

Вот это я и имею в виду, спрашивая о том, как ты попал в команду Крамера.

Могу сказать, что в этой ко­манде есть вполне достой­ные музыканты... Польское трио, например, - у них со­вершенно свой, ни на кого не похожий, взгляд на музыку. Не думаю, что с программой Шопена Анджею Ягожинскому было очень просто выйти на сцену. В Польше, по край­ней мере, это небезопасно, потому что там это святыня для многих тысяч людей...

...вообще для европей­ской академической тра­диции...

Но они никого не обма­нывают и не делают вид, что любят. Они это действитель­но любят.

Теперь мне хотелось бы подробнее узнать о фес­тивале "Джазовая про­винция", поскольку ты его автор, идейный орга­низатор, вдохновитель, руководитель и главный исполнитель. К сожале­нию, этот фестиваль до Екатеринбурга никогда не доезжал.

Это совершенно неком­мерческий проект. Концеп­ция фестиваля очень про­стая: насколько возможно, показать в России срез джаза сегодняшнего дня и показать его в тех городах и концерт­ных залах, в которых он не­часто звучит, не навязывая ни авангард, ни мэйнстрим, ни свинг. Каждому ансамблю да­ется 25 минут, но никто не имеет целого отделения в концерте. Конечно, это доро­го и никак не может окупать­ся, если нет дотаций и спон­соров, а потому, возможно, придется менять позиции.

Мне иногда кажется, что сейчас джаз стано­вится более популяр­ным, особенно у богатых людей, и они начинают платить за него деньги, а потому открывается ка­кая-то перспектива в ви­де спонсорства.

Я думаю, что есть те, кто просто любит эту музыку, и те, кто готов ей бескорыстно служить... Но так или иначе, "Джазовая провинция" будет на следующий год уже в деся­тый раз. Восемнадцать горо­дов, представляешь!.. Жена мне все время говорит: "Ты сумасшедший!" Наверное, так оно и есть.

А как повлияла "Джазо­вая провинция" на твою музыку? Ведь публика не везде одинакова, и, на­верное, приходится с этим считаться.

Могу совершенно честно ответить, что моя музыка от публики не зависит. Если на сцене есть хороший рояль, мы обязательно расскажем о том, что хотим рассказать. Есть, конечно, нюансы, чело­век ведь не автомат - и это понятно. Но меня это совер­шенно не пугает, меня десят­ки раз спрашивали: "Неужели эти программы ты играешь в Курске? Этого не может быть".

Какие программы? Ты разве играешь фри-джаз?

Я никогда не считал себя авангардным музыкантом, а просто играл то, что слышу, и те, кто со мной, делают то же самое... Кстати, насчет сына: сейчас он стал для меня рав­ным партнером, а его музыки в наших программах пример­но процентов восемьдесят.

Говоря о том, что ты продвигаешь сына, я не имел в виду ничего пло­хого, потому что, если он талантливый, способ­ный парень, и у него есть перспективы - это, в кон­це концов, твой долг. Что­бы вырастить партнера, даже для себя, ты должен чем-то жертвовать. Так что все вполне логично. К счастью, Олега Юданова выращивать не надо.

Это удивительный музы­кант! Вообще, я думал, не взять ли еще одного ударни­ка, т.е. квартет. Но по разным причинам это не получилось.

Больше ударных - меньше фортепьяно. Это еще вопрос, каково будет качество музыки.

Ну, результат трудно пред­сказать.

В одном из буклетов к твоим дискам я нашел та­кую цитату из американ­ской прессы: "Прекрас­ный, незамкнутый в себе авангард, исполняемый Винцкевичем, где Эрролл Гарнер не противоречит Сесилу Тэйлору". Во-пер­вых, мне не совсем понят­но, что за авангард ты ис­полняешь, во-вторых, ты сам только что сказал, что никакой ты не авангард­ный пианист. Что означа­ет эта цитата, или они там что-то перепутали?

Нет, ничего не перепутали. Ты знаешь, их поразило то, что я играл кластеры на роя­ле в той ритмической вер­сии, в какой мог бы сыграть Эрролл Гарнер. Может быть, ритмическая энергия, как в сольной музыке Гарнера, но совершенно другие гармо­нии и эстетика. Это была ре­цензия в Даун Бите после вы­ступления на фестивале Лайонелла Хэмптона. К нам по­дошел какой-то критик и сказал: "Как вы попали на этот фестиваль, ведь вы игра­ете музыку, с которой Хэмп­тон чуть ли не борется?".

Разве может настоя­щий музыкант, музыкант с большой буквы - не важно, Хэмптон это, или Дюк Эллингтон, или Элла Фитцдреральд - разве могут они бороться с какой-то другой музыкой? Абсурд! Бедные амери­канцы!

Не бороться, конечно, это в переносном смысле, но после нескольких поездок в Амери­ку я понял, что человек должен иметь очень точные убежде­ния в искусстве, а они иногда могут быть настолько проти­воположными, что, напри­мер, заставить Сесила Тейлора сыграть с Хэмптоном...

...совершенно нереаль­но.

Речь о том, что я восприни­маю и Сесила Тэйлора как ин­тересного для меня музыкан­та, и вместе с тем восторга­юсь Хэмптоном, потому что, когда я слушаю старые плас­тинки трио Бенни Гудмэна, - это совершенные мастера!

Ну, с Хэмптоном - по­нятно, а вот насчет среза мирового джаза - каким он тебе представляется?

Сегодня джаз - это музыка ярких индивидуальностей.

???

А как же иначе? По-друго­му искусство вообще не мо­жет существовать.

А где они - эти индиви­дуальности? Ну, в России - может быть, пара-тройка, в Америке, наверное, столько же, в Европе, по­жалуй, больше, чем в Аме­рике, потому что в Амери­ке сплошная технология, а в Европе еще осталась старая идея музыкально­го мышления. На мой взгляд, ты немного смес­тил акценты, потому что время индивидуальнос­тей проходит, а наступает время каких-то безликих, профессиональных, крепких, технологичных, умеющих все и вся испол­нителей, которые просто играют вторичную, тре­тичную и прочую музыку, но очень редко выплыва­ют крупные рыбы, от ко­торых идут круги. Ну, Джошуа Редмэн, напри­мер, неплохой саксофо­нист, как мне кажется.

Вот видишь, кое-что схо­дится. Понятно, что на сего­дняшний день представить Майлса Дэвиса или Колтрэй- на непросто. Но в искусстве был не только Иоганн Себас­тьян Бах.. Вот ты назвал Джо­шуа Редмэна - я был потря­сен, когда слушал его в Аме­рике, разговаривал с ним во время сольных концертов в Германии... Можно долго спорить - что он играет? Кто-то скажет - это вторич­ная музыка, но он играет так, что каждой его ноте веришь. А в фортепьянном джазе - Гонзало Рубалькабо - разве не уникальное событие?

Возможно, но все рав­но, это скорее исключе­ния, которые подтверж­дают правило. Недаром большинство джазовых музыкантов ждет мес­сию, а некоторые совер­шенно бездумно обраща­ются к фольклору, пото­му что уже изыгрались, и им просто нечего сказать.

У кого-то это, возможно, идет от конъюнктуры, но ес­ли кто-то обращается к сво­им корням - это нормально. Я все равно уверен, что слово за новым поколением. Неко­торые музыканты, играю­щие в Москве или в Европе, меня просто поражают. Ког­да услышал пластинку Джона Тэйлора As It ...это было собы­тием. Я считаю, что джаз не мертвеет. То, что он сегодня технологичен - это пробле­мы роста.

Интересная мысль, по- моему, ее еще никто не высказывал. Возможно, из этой технологии что- нибудь да появится, пото­му что человек не может просто хорошо играть, он должен обязательно вы­сказаться лично.

Однозначно. Это обяза­тельно будет. Другое дело, что такое явление как Колтрэйн рождается раз в сто лет. Но чтобы он родился, долж­ны быть предпосылки сотен музыкантов, и это происхо­дит каждый день. Даже в од­ной Москве появляется мно­жество саксофонистов, ба­рабанщиков, пианистов.

Теперь я хочу задать во­прос твоему сыну, кото­рый учился у Александра Осейчука. Скажите, Ни­колай, вы полностью до­вольны этим обстоятель­ством, или у вас есть пре­тензии к своему учителю, может быть в плане тех­нологии, творчества, культурного кругозора или что-то в этом роде. Что вы можете сказать о нем как о джазовом педа­гоге и человеке культуры?

Николай Винцкевич: Он профессор, и этим все сказано.

Профессор по званию, или по делу?

Он дает исчерпывающие знания.

Музыкальные, техни­ческие знания - это по­нятно, а как обстоят дела насчет культурного кру­гозора и общемузыкаль­ной эрудиции?

Поскольку Александр Вик­торович - мастер саксофо­на, он делал упор на саксофо­нистах: Джеки Маклин, Ор­нетт Колмэн, Майкл Брэкер или кто угодно. И каждый должен решать по своему вкусу, что нравится, а что нет.

Я не в восторге от Осейчука-саксофониста, но это совершенно не значит, что он плохой педагог.

В техническом отноше­нии он прекрасный музы­кант, с другой стороны, если смотреть, какая музыка ему нравится или не нравится - это другой вопрос. Но то, что он воспитал целую плеяду классных московских инст­рументалистов - неоспори­мый факт.

Согласен.

Это Леня Шупик, Денис Швытов, Алексей Круглов...

Круглов мне очень нра­вится, здесь я подписыва­юсь под вашим заявлени­ем

Но они разошлись на почве того, что Алексей Круглов хо­чет играть по-своему, а Алек­сандр Викторович говорит, что он, дескать, не туда смот­рит и не тем занимается.

Еще одна грань его пе­дагогического подхода начинает проясняться: "не туда смотришь..."

Он хочет, чтобы музыкан­ты играли высокотехноло­гичный современный мэйн­стрим.

Понятно. А если музы­кант хочет играть что-то другое, то пошел отсюда вон? Я, разумеется, немно­го утрирую, вы меня про­стите. В принципе, я вооб­ще преисполнен уваже­ния ко всем джазовым пе­дагогам, даже если они где-то не дотягивают, по­тому что это совершенно некоммерческое, но свя­тое дело. И все мои претен­зии и "наезды" - это чисто творческие проблемы. Я желаю вам больших успе­хов, тем более что в ваших сольных эпизодах на за­писях я нахожу очень ин­тересные идеи и вообще большой потенциал, ко­торый в содружестве с от­цом, надеюсь, разовьется в нечто значительное, а потому-флаг вам в руки.

Спасибо. Флаг взяли.

Леонид Винцкевич: А мне хочется сказать спасибо тебе и публике за интерес к той музыке, которой служим уже много-много лет и, слава богу, что эти ценности не ме­няются.

Геннадий Сахаров



JAZZ-KBAДPAT №2"2005

28 октября по России начнет шествие XXI передвижной фестиваль «Джазовая провинция». Накануне открытия основатель Леонид Винцкевич рассказал о том, как фестиваль стал традиционным, влияет ли политическая обстановка на формирование музыкальной программы и как удается держать под контролем масштабное мероприятие сразу в десяти городах.

– Здравствуйте, Леонид! Совсем скоро открывается XXI «Джазовая провинция». Расскажите, пожалуйста, как фестиваль стал частью вашей жизни 21 год назад?

– Я очень доволен тем, что фестиваль востребован. С 1984 я проводил «Дни джаза», но не имел тогда ясного представления обо всех нюансах организации подобных мероприятий. Тогда было время, когда джаз не был интересен, и я нуждался в общении с другими музыкантами, такими же любителями импровизации. Так появилась идея создать фестиваль. Меня всегда поддерживала и продолжает поддерживать моя семья.

Благодаря фестивалю мой сын Николай стал одним из самых востребованных молодых саксофонистов – я его постоянно выводил на сцену. И хорошо, что все получилось, потому что сцена обязательно все отфильтрует. Можно приложить много усилий, снять Карнеги-холл и нанять филадельфийский оркестр, но это будет первый и последний раз, если нет таланта.

– Влияет ли политическая обстановка на проведение фестиваля, на возможность привезти зарубежных музыкантов в Россию? Как вы с этим справляетесь?

– Наш фестиваль поддерживают Посольства разных стран. Джазовые сообщества помогают своим музыкантам приехать в Россию, чтобы показать насколько разным и многоликим может быть искусство джаза, максимально полно представляя направления в современной импровизационной музыке. Фестиваль, представляющий музыкантов со всего мира, безусловно, способствует росту взаимопонимания, доверия и дружбы между народами и показывает, что культура позитивно влияет на политику.

– Организация фестиваля в одном городе – нелегкая работа. А «Джазовая провинция» в этом году сменит 10 локаций. Как вам удается контролировать и отвечать за качество такого масштабного мероприятия?

– Безусловно, что проведение подобных масштабных музыкальных проектов невозможно без финансовой поддержки со стороны государственных и общественных организаций и представителей частного бизнеса. Не могу похвастаться, что мы многого добились, но сдвиги есть, есть диалог с первыми лицами в регионах и профильными федеральными чиновниками. Просто у нас культура финансируется по остаточному принципу. В России много интересных событий, и до нашего проекта руки пока не доходят.

– На фестивале вы сыграете в составе Vintscevich-Taylor Quartet с музыкантами из США и Грузии. Какая программа ожидает гостей?