Рано сформировавшийся интерес к истории, изучение источников и материалов времен войны 1812 г. позволили Толстому выработать не только подход к изображению исторических событий в художественном произведении, но" и свой взгляд на эти события, на их причины, ход и движущие силы. В течение нескольких лет работы над произведением эти взгляды уточнялись и оттачивались. В 1868 г. в письме к М.П. Погодину Толстой написал: «Мой взгляд на историю не случайный парадокс, который на минутку занял меня. Мысли эти - плод всей умственной работы моей жизни и составляют нераздельную часть того миросозерцания, которое Бог один знает, какими трудами и страданиями выработалось во мне и дало мне совершенное спокойствие и счастье».
«Война и мир», как исторический роман-эпопея, опирается на глубоко продуманную и выношенную автором историко-философскую концепцию, которая значительно отличалась от взглядов официальных историографов того времени, рассматривавших ход истории как череду правлений монархов и иных выдающихся исторических деятелей. В противоположность установившемуся взгляду Толстой считал, что отдельная личность, даже если это выдающийся деятель, не может ничего значить в ходе исторических событий, не может сколько-нибудь значительно влиять на них. Среди персонажей «Войны и мира» много реальных исторических лиц того времени: императоры, полководцы, офицеры русской армии, герои партизанской войны. Главные среди них - Кутузов и Наполеон.
Толстой не просто не принимает личности Наполеона с его стремлением к власти над миром, эгоизмом, жестокостью, он отмечает тщетность его самолюбивых устремлений. Как действующее лицо романа Наполеон впервые появляется в эпизодах Аустерлицкого сражения, после которого он любуется видом поля битвы, а на лице его «сияние самодовольства и счастья» . Наполеон самонадеянно убежден в том, что одно только его присутствие повергает людей в восторг и самозабвение, что все в мире зависит только от его воли. Еще до приказа о переходе границ России его воображению не дает покоя Москва, а во время войны он не предвидит ее общего хода, поступая «непроизвольно и бессмысленно». Во время Бородинского сражения он впервые испытывает неуверенность и недоумение, а после сражения вид убитых и раненых «победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие». По мысли автора, Наполеону была уготована в истории нечеловеческая роль, ум и совесть его были помрачены, а поступки были «слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого». Образ Наполеона в полной мере подтверждает мысль автора о том, что так называемые великие люди лишь ярлыки, обозначающие то или иное событие, а самого героя Толстой сравнивает с ребенком, который держится за тесемочки внутри кареты, а думает, что правит экипажем.
Кутузов, в отличие от Наполеона, не стремится видимо влиять на события, вмешиваясь в их ход. Толстой считал, что его истинное величие как полководца и человека заключалось в том, что его личный интерес освобождения родины от неприятеля полностью совпадал с общим интересом, что он лишь старался не мешать ничему полезному. Несмотря на теоретические взгляды автора, в романе Кутузов столь же деятелен, как в действительности, он принимает ответственные решения, реально влияющие на ход исторических событий. Именно Кутузову принадлежит тяжелое и неблагодарное решение об оставлении Москвы, при этом полководец подчеркивает, что делает это данной ему властью. Он же принимает решение о том, какую дорогу оставить свободной для отступающей французской армии, во многом предопределяя тем самым бесславный конец похода Наполеона. Кутузов также умело управляет духом войска, например напутствуя Багратиона перед Шенграбенским сражением, но особенно это сказалось на ходе Бородинского сражения. Дух войска Толстого считал силой, определяющей успех любого сражения и военной кампании в целом, а силу воли, убежденность в своей правоте моральное превосходство одного народа (или армии) над другим решающими для судеб народов.
Вокруг образов Кутузова и Наполеона в «Войне и мире» сконцентрированы, соответственно, смысловые центры толстовского понимания и изображения двух типов войн: захватнической, агрессивной, движимой властолюбием Наполеона и сребролюбием его солдат и войны, которую вели русская армия и народ в целом и в которой «решался вопрос жизни и смерти отечества».
Предметом художественного изображения и исследования писателя в «Войне и мире» стала история Отечества, история жизни людей, его населяющих, ибо; но Толстому, история есть «общая, роевая жизнь человечества». Это придало эпический размах повествованию в произведении. Причины важнейших событий, составляющих общую жизнь человечества, виделись Толстому иногда в совпадении множества отдельных причин, но чаще представлялись предопределенными заранее. Фатализм, как общее объяснение причины совершающихся событий, не исключал, с точки зрения писателя, активного проявления духовных сил каждого человека и народа в целом, не снимал сложных вопросов о предопределенности, необходимости и свободе выбора.
Ведущую роль в истории Толстой оставлял за народом, считая его главной движущей силой всех событий. Поэтому столь велики в романе-эпопее место и значение массовых эпизодов, особенно связанных с решающими историческими событиями (Аустерлицкое, Шенграбенское и Бородинское сражения, оборона Смоленска, Богучаровский бунт, оставление жителями Москвы и т. д.). Эпический размах повествованию придает также то обстоятельство, что автор показывает на страницах своего произведения представителей всех сословий тогдашней России, исследуя национальный характер русского народа в переломный момент, решающий его историческую судьбу. Через несколько лет после выхода романа писатель свидетельствовал в одном из писем, что в «Войне и мире» главной для него была «мысль народная». Своим признанием он определял важность этой мысли как в исторической, так и в философской основе своего произведения.
Похожая информация.
Сочинения по литературе: Философия истории в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» Одна из главных тем романа Толстого "Война и мир" - военная. Толстой описывает величайшие события в русской жизни 1805-1812 гг., которые в совокупности с мирными событиями, "крушениями на месте", создают историю человечества, где все понятно историкам, но является тайной для Толстого. Писатель дает нам взгляд на историю, в корне противоречащий стандартному взгляду историков как на события, так и на лица, которые "вершат" их. В основу заложено переосмысление обычного понимания исторического события, как - то: его целей, его причин, а также действий и роли в этом событии так называемых великих людей. В качестве примера такого события Толстой берет войну 1812 г., доказывая, что не может быть причины ни для этой войны, ни для любого другого, пусть даже самого незначительного события: "Ничто не причина". А все те бесчисленные обстоятельства, которые историки называют причинами, - лишь совпадение обстоятельств, имевших место в момент, когда должно было свершиться событие.
И именно событие должно было произойти: "Стало быть, причины эти все - миллиарды причин - совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было свершиться только потому, что оно должно было свершиться". Но, следовательно, и "великие" люди, (их примером в романе является Наполеон), мнящие себя зачинателями такого рода событий, не правы и события не могут двигаться одной лишь волей этого человека: "В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие название событию...". Великий человек является лишь орудием истории для совершения события. Причем Толстой говорит, что чем выше стоит человек, тем менее свободен он в своих действиях. Ведь Наполеон поначалу сопротивлялся своему восхождению наверх, но "сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма людских произволов терпела их и уничтожила". Его произвол зависит от воли толпы, от воли сотен людей, "руководимых им", и в то же время он лишь занимает свое место в истории, как наиболее подходящий для этого места человек, выполняя тем самым свое предназначение, в качестве истории и толпы: "Но стоит только вникнуть в сущность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима". Да и не может один руководить сотнями: "... сила ветра находится вне влияний".
Но и толпа подчинена той же таинственной силе, которая двигает "великими". Она слепо верит то в одного, то в другого идола, играет ими, и все же ими она не вольна, а подвластна. Но для чего же тогда нужны великие люди, "гении", не имеющие ни силы, ни власти управлять событиями истории? Толстой утверждает, что такие люди нужны толпе для оправдания жестокости, насилия и убийств, которые могут свершиться: "Он (Наполеон) одним своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и своею искренностью - он один может оправдать то, что имеет свершиться. Он нужен для того места, которое ожидает его..." Но если "великие люди" не имеют того значения, которое в них вкладывают, значит, и цели, которым они подчиняют событие, бессмысленны. Толстой объясняет нам, что у всех событий есть цель, но цель нам недоступная, и все люди, стремящиеся к своим личным целям, на самом деле под руководством высшей силы содействуют одному - достижению той тайной цели, о которой не знает человек: "Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему цвета, имени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать и других двух людей со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им надлежало исполнить". То есть они играют свою роль, а когда при неожиданном повороте событий маска с них снята, то "... он...
показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им. Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам - смотрите, чему мы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а я двигал вас?" Итак, тех целей, которые провозглашают "великие" люди", не существует.
Тогда получается, что то величие, которое в основном преследует эти цели, та слава, которую надеются получить "руководящие" огромными массами, принимающими участие в событии, также не имеют смысла, их нет. Получается, что жизнь многих людей пуста, так как цель ее - слава и величие. Произведение Л. Н.
Толстого "Война и мир" было задумано как повествование о жизни некоторых вымышленных героев из высшего общества, но постепенно оно превращалось в эпопею, включающую не только описания реальных событий на - чала XIX века, но и целые главы, задача которых - донести до читателя философские воззрения автора. Обращаясь к изображению истории, Толстой был вынужден знакомиться с разнообразными материалами по интересующей его эпохе. Позиция ни одного из современных писателю ученых не могла удовлетворить человека, желавшего во всем "дойти до корня". У автора "Войны и мира" постепенно складывается своя концепция исторического развития, которую было необходимо изложить, чтобы открыть людям "новую истину", сделать яснее логику романа. Одной из первых проблем, с которой столкнулся писатель, стала оценка роли личности и масс в истории. И если в начале создания "Войны и мира" основное внимание уделялось отдельным героям, то по мере изучения войны 12-го года Толстой все больше убеждался в определяющей роли народа. Во второй части эпилога основная мысль, которой проникнуто все повествование, была сформулирована так: "...
чем непосредственнее люди участвуют в совершении действия, тем менее они могут приказывать и тем их большее число... чем меньше то прямое участие, которое люди принимают в самом действии, тем они больше приказывают и тем число их меньше..." Идея о том, что действия масс определяют историю, находит подтверждение во многих эпизодах романа. Так, победу в Шенграбенском сражении русским войскам приносят отнюдь не удачные распоряжения князя Багратиона, который "...только старался делать вид, что все, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников... делалось...
согласно с его намерениями", а действия "маленького" капитана Тушина, а также осознание всеми необходимости этого боя для спасения армии. Тогда же, когда рядовой солдат не видел цели сражения, как это было при Аустерлице, на неблагоприятный исход не могло повлиять ни знание немецким командованием местности, ни продуманная диспозиция, ни присутствие императоров. Особенно хорошо видно определяющее значение духа войска в Бородинском сражении, когда русские смогли доказать свое моральное превосходство над врагом, несмотря на интриги в штабе Кутузова и неудобство позиции. По мнению Толстого, задача личности состоит в том, чтобы не мешать естественному ходу истории, "роевой" жизни народа. Это понимает Багратион, и доказательством может служить его поведение во время Шенграбенского сражения, это знает Кутузов, чувствующий момент, когда необходимо дать грандиозное сражение, позволяющий себе принять решение об оставлении Москвы, видящий смысл только в войне освободительной. О главнокомандующем русской армии верно скажет князь Андрей: "У него не будет ничего своего". Но высказывания Толстого о созерцательности полководца не следует понимать как признание его беспечности. Кутузову принадлежит идея удачного маневра в 1805 году, он же "придумывал все возможные случайности" в 1812 году. Главное отличие "светлейшего" от Наполеона не в бездеятельности русского командующего, а в осознаний стариком того, что его приказы не являются определяющими для хода истории.
Преклонение перед "роевой" жизнью народа, отрицание значения личности заставляет Толстого свою любимую героиню, Наташу, наделить изначальной близостью к народу, лучших героев, таких, как Пьер и Андрей, шаг за шагом вести к сближению с ним. И хотя никто из персонажей не потеряет своей индивидуальности, одним из важнейших критериев в оценке людей для писателя будет их родство с патриархальным крестьянством, понимание естественного течения жизни. Говоря о позиции Толстого по поводу роли личности в истории, мы неминуемо приходим к описанию противоречий в концепции автора "Войны и мира". С одной стороны, один из основополагающих тезисов - "человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общественных целей". По мнению Толстого, естественно то, что "большая часть людей того времени не обращала никакого внимания на общий ход дел, а руководилась только личными интересами настоящего". С другой стороны, все герои романа разделены на две группы.
«Война и мир» — чрезвычайно сложное, многогранное произведение: исторический, философский, семейный, психологический роман-эпопея нового времени. Своеобразие этого романа-эпопеи состоит в том, что Толстой не только описывает историю России первой четверти XIX века, рассказывая о Наполеоновских войнах и Отечественной войне 1812 года, но и пытается передать духовное, интеллектуальное содержание данной эпохи. Писатель предлагает своё философское осмысление как глобальных — мировых и национальных — исторических событий, так и жизни отдельного человека. Для Толстого события из истории нации и «мелочи» частной жизни уравниваются, так как в них одинаково проявляются общие и вечные законы бытия.
Философские рассуждения Толстого о закономерностях истории разбросаны по всему роману, но в эпилоге они ещё раз суммируются. Автор рассматривает важнейшие вопросы о движущих силах истории и о роли так называемых «великих людей» в историческом процессе.
В «Войне и мире» есть рассуждения о целях исторических событий и о роли человеческой воли в них: «Почему происходит война или революция, мы не знаем; мы знаем только, что для совершения того или иного действия люди складываются в известное соединение и участвуют все, и мы говорим, что такова природа людей, что это закон» (эпилог, 2, VII). Далее Толстой продолжает: «В действительной жизни каждое историческое событие, каждое действие человека понимается весьма ясно, без ощущения малейшего противоречия, несмотря на то что каждое событие представляется частью свободным, частью необходимым» (эпилог, 2, IX).
Историческое событие, по мнению писателя, складывается из противоречивых и разнообразных устремлений миллионов людей, живущих в эпоху данного исторического события. Следовательно, история зависит не от воли одного или нескольких людей, а от воли всего человечества, то есть является объективным (несознательным, «роевым») процессом. Исторический процесс Толстой сравниваете часовым механизмом: «Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колёс и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений... — всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга людей — был только проигрыш Аустерлицкого сражения.., то есть медленное передвижение всемирно-исторической стрелки на циферблате истории человечества» (1,3, XI). В романе, кроме теоретических рассуждений, даны художественные иллюстрации исторических законов, которые, по мнению Толстого, управляют жизнью людей. Например, массовый отьезд москвичей перед сдачей города: «Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и отданной на жертву огню (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уезжали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшею славою русского народа» (3, 3, V). Иными словами, разумное и правильное действие отдельного человека, по Толстому, является воплощением воли целого (истории), каждый поступок личности определён волей человечества.
Человеческое общество, по Толстому, можно изобразить в виде конуса (эпилог, 2, VI), у основания которого находится народ, а на вершине — правитель. Парадокс истории представляется автору так: чем выше человек стоит на общественной лестнице, тем меньше он может влиять на исторические события: «Царь — раб истории». Доказательством этой идеи является, например, избрание Кутузова на пост главнокомандующего в Отечественной войне. Кутузов лично был неприятен Александру Первому, но, когда над Россией нависла серьёзная опасность, Кутузов был призван не приказом власти, а волей народа. Царь, вопреки своему личному желанию, был вынужден исполнить волю народа. Иначе говоря, народ, по мысли Толстого, вершитель истории. Именно поэтому в романе много героев из народа — крестьян, солдат, дворовых. Так проявляются демократические убеждения автора.
Народ — не только главная движущая сила истории, но и главный судья так называемых «великих людей». Человек, заслуживший уважение народа, и будет, по мнению Толстого, великим. Такой человек вершит в истории не собственную волю, но воспринимает и исполняет волю своего народа. Исходя из этого положения, писатель считает великим Кутузова (он понял смысл и освободительный характер Отечественной войны) и отказывает в величии Наполеону (этот властолюбец заботился исключительно о личной славе, которую основал на войнах, на крови европейских народов). Таким образом, философские взгляды Толстого не только демократичны, но и гуманистичны. Писатель осуждает войну, что совпадаете народной оценкой этого события.
В «Войне и мире» излагается также философское осмысление отдельной человеческой жизни, то есть Толстой ставит «вечные» нравственные проблемы и даёт на них ответы, предлагая свои критерии правильной жизни. Автор описывает личные искания и интересы героев, переплетает их с исканиями, интересами, столкновениями народов. Если герой правильно понимает своё место в истории (Кутузов, князь Андрей, Пьер), то его личное духовное развитие идёт в одном направлении с человеческой историей. Если герой хочет своей волей замедлить или подтолкнуть исторический процесс, то он выглядит наивно и смешно. Именно так характеризует автор поведение графа Растопчина накануне сдачи Москвы, перечисляя противоречивые приказы и действия этого государственного мужа: «...этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что-то сделать сам, удивить кого-то, что-то совершить патриотически-геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своею маленькой рукой то поощрить, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока» (3, 3, V).
Внутренняя свобода, по мнению писателя, — это хотя бы частичный отказ от эгоистического стремления к личному благу, потому что оно заслоняет от человека общее и несомненное благо жизни как таковой. Толстой предельно просто формулирует своё понимание нравственности: нет величия там, где нет простоты, добра и правды. Эти нравственные критерии автор применяет ко всем героям романа, начиная с императоров и полководцев и заканчивая простыми русскими мужиками. В результате герои делятся на любимых и нелюбимых в зависимости оттого, насколько их поведение в жизни соответствует принципам простоты, добра и правды.
И во времена Толстого, и до сих пор существует мнение, будто государственный деятель может вести себя не так, как частный человек. Что для частного человека считается мошенничеством, то для государственного мужа — государственной мудростью; что в общественном деятеле будет недопустимой слабостью, то в частном человеке почитается человечностью или мягкостью души. Подобная мораль, таким образом, допускает для одного и того же человека две справедливости, два благоразумия. Толстой отказывается от двойной морали и доказывает, что исторический деятель и простой человек должны мериться одной меркой, что простая справедливость составляет всегда самую мудрую и самую выгодную политику. Для автора жизнь и чувства частного человека на фоне исторических потрясений приобретают такое же важное значение, как и жизнь и поступки исторических личностей.
Толстой даёт собственную оценку всем известным деятелям описываемой исторической эпохи. Это касается прежде всего Наполеона, который и в русской, и особенно в европейской историографии представляется как величайший полководец и государственный деятель. Но для Толстого Наполеон — агрессор, напавший на Россию, отдававший приказы сжигать города и сёла, истреблять русских людей, грабить и уничтожать культурные ценности. Александр Первый, реформатор Сперанский, граф Растопчин, немецкие военные стратеги — все эти исторические фигуранты описываются автором как пустые и тщеславные люди, которые только воображают, что делают историю.
Те же критерии простоты, добра и правды автор применяет для оценки вымышленных персонажей. Рисуя придворную аристократию (семью Курагиных, фрейлину Анну Павловну Шерер, карьеристов Друбецкого, Берга, многочисленных адъютантов), Толстой подчёркивает их безнравственность, лжепатриотизм. Они живут пустыми интересами, далёкими от истинной, по убеждению автора, жизни. Накануне Бородинского сражения, когда солдаты из полка князя Андрея готовятся победить или умереть, светские карьеристы «заняты только своими маленькими интересами. ...для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку» (3, 2, XXV). Патриотизм светского общества во время Отечественной войны проявляется в том, что дворянская знать не ездит во Французский театр и старается говорить по-русски.
Любимые герои Толстого воплощают его жизненный идеал. Князь Андрей и Пьер после долгих нравственных исканий приходят к одному и тому же выводу: надо жить для людей, по правде и совести. Это, однако, не означает отказ отличного мнения, от интенсивной умственной работы, характерной для обоих.
Итак, в «Войне и мире» отразились философские взгляды автора на мир и человека. Во времена Толстого история обычно представлялась как цепь деяний царей и полководцев, народ же на исторической арене не играл никакой роли, его предназначение — исполнять волю «великих людей». Подобный взгляд на историю наглядно отразился в русской и европейской батальной живописи: «...на первом плане огромный генерал сидит на лошади и машет каким-нибудь дрекольем; потом клубы пыли или дыма — не разберёшь; потом за клубами крошечные солдатики, поставленные на картину только для того, чтобы показать, как велик полководец и как малы в сравнении с ним нижние чины» (Д.И.Писарев).
Толстой, размышляя над историческим процессом, анализируя критические моменты русской истории, приходит к мысли, что народ — это не два-три карапузика на заднем плане батальной картины, народ — творец истории. Так писатель отказался от одной крайней точки зрения (история — деяния «великих людей»), но стал отстаивать другую крайность (история безлична): «Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, — были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору» (3, 1, I). Думается, что правильная точка зрения находится посредине между крайними — историю творит вся нация: и царь, и полководцы, и старшие и младшие офицеры, и простые солдаты, и партизаны, и мирные граждане — словом, все те, кто делает хоть что-нибудь полезное для общего дела, и даже те, кто противится общему делу. Иными словами, исторический процесс совершается по известной латинской пословице: умного судьба ведёт, а глупого — тащит.
Философская концепция в романе Толстого выражена не только в специальных отступлениях, не только в образах Наполеона и Кутузова, но и в каждом герое произведения, так как каждый образ так или иначе иллюстрирует идеи нравственной философии автора. Толстой, как и все русские писатели середины XIX века, пытался решить проблему положительного героя и искал его в дворянской среде. В современной ему русской жизни писатель не видел таких героев, но, обратившись к истории, он нашёл положительные образы — это дворяне 1812 года и 1825 года. Они обогнали своё время, их нравственный облик оказался ближе передовым русским людям 60-х годов XIX века, чем их современникам первой четверти XIX века.
Оценивая всех героев по одним и тем же моральным критериям (простота, добро, правда), Толстой привносит в исторический роман об Отечественной войне 1812 года общечеловеческий (философский) смысл, что делает произведение более глубоким по содержанию и позволяет назвать его эпопеей. Нравственный идеал писателя — это, вне всякого сомнения, народный идеал нравственной жизни. Отказ от эгоизма, тщеславия, праздности, стремление подняться до общечеловеческих интересов, возвысить свои чувства над обыденностью — вот к чему призывает Толстой в своём нравственном учении, представленном в «Войне и мире».
В общей концепции романа мир отрицает войну, потому что содержание и потребность мира – труд и счастье, свободное, естественное и потому радостное проявление личности, а содержание и потребность войны – разобщение людей, разрушение, смерть и горе. Ужас смерти сотен людей на плотине Аугеста (во время отступления русской армии после Аустерлица) потрясает тем более, что Толстой сравнивает этот ужас с видом той же плотины в другое время – когда здесь «столько лет мирно сиживал в колпаке старичок-мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу» и «столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и уезжали по той же плотине, запыленные мукой, с белыми возами». Страшный итог Бородинского сражения рисуется в следующей картине: «Несколько десятков тысяч человек лежали мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах… на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского».
Он отказывается признать силой, руководящей историческим развитием человечества, какую бы то ни было «идею», а также желания или власть отдельных, пусть даже и «великих» исторических деятелей. «Есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами, – пишет Толстой. – Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскивания причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденное Земли». Перед историками Толстой ставит задачу «вместо отыскания причин… отыскание законов».
Само изображение правды войны – «в крови, в страданиях, в смерти», которое Толстой провозгласил своим художественным принципом еще в Севастопольских рассказах, исходит из народной точки зрения на сущность войны. Правителям народов Наполеону и Александру, равно как и всему высшему обществу, мало дела до этих страданий. Они либо не видят в страданиях ничего ненормального – как Наполеон, – либо с брезгливо-болезненной миной отворачиваются от них – как Александр от раненого солдата.
Несмотря на это, Пушкин очень часто подчеркивает ум Онегина, который хоть и имел весьма однобокую европейскую направленность, но все же был «резким и охлажденным». Вероятно, именно поэтому Онегину так скоро наскучил свет. Но была, на мой взгляд, и еще одна причина. Онегин - это человек, решивший построить свою реальную жизнь по законам европейского романа. Он написал для себя сценарий, которому он следует. Дело в том, что, начитавшись западных книг, главный герой почел за высшую честь служить идеалам полезности. А обладая незаурядными интеллектуальными способностями, волей, смог «создать» себе жизнь и следовать законам жанра.
Известно, что сам вырывается из ряда литературных произведений в мир реальности. Да и сам персонаж не подчиняется законам литературы. «Евгения Онегина» скорее можно назвать жизнеописанием человека, который решил построить свою реальную жизнь по законам литературы, да еще западной. Но самым примечательным, на мой взгляд, является то, что герой типичен для своего времени, он повторяет жизненный путь многих молодых людей начала XIX века.
Подтверждение этой точке зрения мы можем найти в тексте самого романа. Автор постоянно сравнивает Онегина с различными литературными героями, пытаясь найти ключ к его поведению:
Но наш герой, кто б ни был он,
Уж верно был не Грандисон.
Прямым Онегин Чальд-Гарольдом
Вдался в задумчивую лень...
Но литературный герой может жить лишь на страницах романа, а попадая в реальный мир, он, естественно, вступает в противоречие с ним, становится как бы лишним человеком. Этот конфликт и является причиной глубочайшей духовной драмы русского европейца.
Будучи сам романтиком до мозга костей, Онегин сходится с поэтом Ленским. Главный герой с иронией смотрит на молодого человека, умиляется его восторженным отношением к миру, высокими чувствами, жаждой жизни. Но, как ни парадоксально, Ленский, естественно, вписывается в реальную жизнь. В его душе нет места этому трагическому несоответствию идеала и действительности. С одной стороны, он пишет возвышенные стихи, посвященные своей богине, но с другой стороны, его отнюдь не коробит то, что Ольга реальная, живая девушка и по очень многим статьям не отвечает поэтическому идеалу.
Онегин искренне любил Ленского, тогда почему же он не отказался от дуэли с ним? Я не думаю, что Онегин не настолько уж боялся мнения света. Скорее всего, отказ от дуэли не соответствовал бы поведению того героя, роль которого Онегин пытался играть. Какой же литературный герой откажется от дуэли? Но Онегин не учел той лишь разницы, что в настоящей жизни и пистолет, и кровь, и смерть будут настоящими. Именно эта дуэль и положила начало тому, что Онегин стал тяготиться своей искусственной, созданной по уму судьбой.
По той же причине отношения Онегина с Татьяной приобретают такую драматическую окраску. Татьяна - натура вполне естественная, она живет чувствами, а не умом. Читая французские романы, главная героиня не превращается в литературного персонажа. Я думаю, что для нее это превращение невозможно еще и по той причине, что она живет в деревне, среди простых людей. Гораздо большее влияние на нее оказывает старая няня, нежели все французские писатели, вместе взятые. Европейская культура со своими идеалами полезности не проникла в ее душу настолько же глубоко, как это случилось с Онегиным. Но нельзя и полностью исключать это влияние. Несмотря ни на что, Татьяна влюблялась во всех героев прочитанных романов:
Она влюблялася в обманы
И Ричардсона, и Руссо.
Именно поэтому, встретив Онегина, который настолько полностью вжился в образ литературного героя, что перестал замечать реальность, Татьяна влюбилась в него. Но очевидно также и то, что их союз был невозможен. Жизнь остается жизнью, а литература - литературой, грань между ними существует, и разрушить ее нельзя.
Таким образом, можно сказать, что драма Онегина заключается в том, что он подменил реальные человеческие чувства, любовь, веру рациональными идеалами. Но человек не способен жить полной жизнью, не испытывая игры страстей, не ошибаясь, потому что ум не может заменить или подчинить себе душу. Для того чтобы человеческая личность развивалась гармонично, духовные идеалы должны стоять все же на первом месте.
Главный герой романа «Евгений Онегин» открывает знаменательную главу в поэзии и во всей русской культуре. За Онегиным последовала целая вереница героев, названных впоследствии «лишними людьми»: лермонтовский Печорин, тургеневский Рудин и еще многие другие, менее значительные персонажи, воплощающие целый пласт, эпоху в социально-духовном развитии русского общества. Пушкин проследил истоки этого явления: в поверхностном воспитании, в беспорядочно и подражательно воспринятой европейской культуре, в отсутствии духовных и общественных интересов, в наполненном условностями и предрассудками укладе дворянской жизни, в привычке к праздности и неприспособленности к систематическому труду. Это незаурядные, возвышающиеся над средним уровнем личности, критически воспринимающие действительность, мучительно ищущие и свое предназначение в ней, разочарованные и душевно опустошенные, люди, не находящие применения своим недюжинным способностям, неизбежно переживающие личную драму.
Евгений Онегин получил типичное для аристократической молодежи своего времени домашнее образование и воспитание под руководством француза-гувернера, который «учил его всему шутя, не докучал моралью строгой, слегка за шалости бранил и в Летний сад гулять водил. «И все же Онегин достаточно хорошо знал латынь, «чтоб эпиграфы разбирать, потолковать об Ювенале», античную литературу, современную политэкономию, историю:
Онегин был по мненью многих
(Судей решительных и строгих)
Ученый малый, но педант...
Несмотря на ироничность авторской оценки неглубокого уровня образованности героя, как и представлений света об этом уровне: «Чего ж вам больше? Свет решил, что он умен и очень мил», - Пушкин воздает должное его достаточно высокому интеллектуальному уровню, кругу его интересов. Образ жизни Онегина типичен для молодой столичной аристократии: балы, рестораны, театры, прогулки по Невскому, любовные приключения - полный набор удовольствий, составляющий обывательское представление о счастливой, беззаботной жизни.
Евгений был достаточно самокритичен, взыскателен к себе, чтобы не сознавать искусственность, наигранность своего поведения («Как рано мог он лицемерить, таить надежду, ревновать, разуверять, заставить верить, казаться мрачным, изнывать...»), отупляющий образ жизни («Проснется за полдень, и снова до утра жизнь его готова, однообразна и пестра»).
Нет; рано чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго были
Предмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели...
Здесь и пресыщенность однообразными впечатлениями, и искреннее, естественное стремление мыслящего человека вырваться из круга светских условностей, пошлости, однообразия на простор живой, полнокровной жизни.
Что же подвигло героя на пусть пассивный, но протест против бездуховного, хоть и комфортного существования, что обрекло его на , отчужденность, охлаждение к жизни? Автор подчеркивает достоинства, выделяющие Онегина над обывательской массой: «...Мечтам невольная преданность, неподражательная странность и резкий, охлаждённый ум», «и гордость, и прямая честь», «души прямое благородство». Онегин в своем деревенском имении несмотря на прекрасные виды, «луга и нивы золотые», наполненный воздухом истории замок скучал, поскольку он «равно зевал средь модных и старинных зал», чуждался ограниченных соседей-помещиков, предпочитая всему этому одиночество смятенного, но гордого духа. Исключение он сделал лишь для юного поэта, поклонника романтизма, вдохновенного Владимира Ленского. Оба они в глазах соседей-помещиков выглядели «белыми воронами», оба чуждались местного общества с бесконечными разговорами «о сенокосе и вине, о псарне, о своей родне», хоть и были такими непохожими. Ленский любил страстно, самозабвенно. Онегин же, столкнувшись с искренней, глубокой любовью необыкновенной девушки, не нашел в себе достаточно душевных сил, чтобы ответить на это высокое чувство.
