Гарем - что это такое? История и культура Востока. Восточный гарем. Гарем и его внутренняя иерархия

«Гарем» в переводе с арабского означает «запретное, священное место». Этим словом обозначали женскую половину дома в мусульманских семьях, куда мужчинам вход был запрещен - исключение делалось лишь для хозяина дома и евнухов. Гарем как явление возник у Абассидов - династии арабских халифов, правивших на Ближнем Востоке с 750 по 1258 год. Позже по той же модели создавали свои женские общежития другие восточные правители и просто богатые люди. Один из самых известных и многочисленных гаремов существовал в Османской империи в течение пяти веков. Каждый из султанов держал при дворце в Стамбуле до 1000 женщин в так называемом Доме блаженства, постоянно обновляя и пополняя коллекцию иностранных наложниц-одалисок. Подробности о жизни этих женщин доходили до европейцев в виде слухов и свидетельств от миссионеров и их жен, путешественников и евнухов, а в полном объеме стали известны после свержения последнего правителя Османской империи Абдул-Гамида II в 1909 году.

Были гаремы и на Руси. Самый многочисленный штат жен и наложниц имел, как ни странно, князь Владимир Святославич, почитаемый как креститель Руси. О его насыщенной личной жизни рассказывается в «Повести временных лет»: «Был же Владимир побежден похотью, и были у него жены… а наложниц было у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове… И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц». Сохранилось немало свидетельств о том, что и другие русские правители содержали гаремы - в закрытых теремах, и они тайно существовали чуть ли не до XVIII века, пока Петр I не положил конец этому обычаю.

Один из членов багдадского посольства Ахмед ибн Фадлан после своего путешествия на Волгу в 921–922 годах писал о некоем распутном царе русов: «А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели. Иногда он пользуется как наложницей одной из них в присутствии своих сподвижников… И он не имеет никакого другого дела как сочетаться (с девушками), пить и предаваться развлечениям. У него есть заместитель, который командует войсками, нападает на врагов и замещает его у его подданных». Впрочем, это было записано арабским путешественником со слов некоего мужа из русов - вероятно, торговца, и вполне возможно, что это была просто байка для иностранца. Самого царя русов Игоря Рюриковича писатель не видел.

В настоящее время гаремы распространены в странах, где сильны мусульманские религиозные традиции. Полигамные семьи, построенные по принципу гарема, есть и в государствах с малочисленным исламским населением. Например, в Танзании, где мусульмане составляют лишь 30%, а христиане - 60%, в полигамном браке состоит каждая четвертая замужняя женщина. А в Свазиленде, где 82,7% населения - это христиане, многочисленный гарем содержит глава государства король Мсвати III: у него 15 официальных жен и 25 детей. Ежегодно во время праздника Умхланга он выбирает новую невесту.

Сотни полуобнаженных девушек состязаются в многочасовом танце тростника, по окончании которого король принимает решение, какая наложница пополнит его коллекцию красивых женщин. 47-летний Мсвати еще не обогнал по числу жен своего отца короля Собуза II, который успешно уживался с 70 супругами.

С недавних пор личный гарем есть и у лидера Северной Кореи. По сообщениям южнокорейской прессы, Ким Чен Ын хоть и разогнал гарем отца и заявлял о верности одной-единственной жене певице Ли Соль Чжу, но передумал: после рождения дочери и лечения от подагры он провел кастинг красавиц и обзавелся «взводом наслаждения».

Кстати, как выяснили недавно британские ученые, полигамный брак идет всем на пользу: в гареме женщины реже голодают, дети меньше болеют, в таких семьях обычно больше скота и достаток выше, чем у моногамных семей.

Положение женщины в традиционном гареме зависело от степени ее приближенности к правителю. Если она не пользовалась вниманием, то, как правило, влачила жалкое существование, подвергалась насмешкам и унижениям, выполняла тяжелые работы. Если же наложница была любима хозяином и рожала ему сына, то ее статус стремительно повышался до уровня главной жены, что сулило всяческие наслаждения и дары: от драгоценностей до недвижимости.

Сегодня, образуя гаремы, арабские мужчины руководствуются законами Корана, который разрешает иметь одновременно не более четырех жен, но с важной оговоркой: муж обязан обеспечивать своих женщин в равной степени и уделять им одинаковое внимание. То есть если он дарит квартиру, то и другой должен предоставить такое же жилье, не говоря уже о букетах и коробках с конфетами. У каждой обитательницы гарема свой, четко очерченный круг обязанностей: традиционно младшая жена воспитывает всех детей мужа, старшая - руководит остальными женами, две другие - следят за порядком и трудятся на кухне.

Обитательницы восточных гаремов традиционно ведут жизнь уединенную и закрытую. Редкие портреты женщин из гарема мы можем увидеть благодаря живописи и фотографии. Например, иранский шах Насер ад-Дин Шах Каджара, правивший во второй половине XIX века, был страстным фотолюбителем и лично снимал своих жен, его помощником и придворным фотографом был выходец из России Антон Севрюгин. Со старинных фотографий шаха на нас смотрят пышнотелые иранские женщины со сросшимися бровями и усиками. Их короткие юбки, напоминающие балетные пачки, были сшиты под впечатлением от поездки шаха в Санкт-Петербург, где он побывал в 1873 году по приглашению Александра II и посмотрел русский балет.

Исследователи сравнивают жизнь в гареме со школой для девочек английского типа или женским монастырем. Кроме молодых наложниц и жен правителя в женской половине дома жили все его родственницы женского пола, а также многочисленные наставницы, служанки, евнухи, приставленные для охраны и помощи… Естественно, там кипели страсти, плелись интриги, складывались свои группировки, и каждая девушка мечтала только о том, как добиться положения любимой жены.

Современные держатели гаремов стараются, чтобы их женщины жили отдельно и по возможности редко видели друг друга. В идеале одна жена не должна видеть, как ее муж заходит в дом к другой супруге. Однако уровень достатка мужчины не всегда позволяет обеспечить соблюдение этих правил. В менее обеспеченных семьях жены живут рядом и ведут совместное хозяйство.

Традиционно девочки и девушки попадали в гаремы по-разному. Одних покупали на невольничьих рынках, другие преподносились правителям в виде подарка от визирей и вельмож, третьих добровольно отдавали родственники, так как пребывание в гареме султана или шаха на Востоке считалось престижной и выгодной карьерой для женщин. Теоретически даже последняя служанка могла стать наложницей, а затем и женой правителя. Так случилось, например, со славянской девушкой Анастасией Лисовской, которая была похищена татарами из города Рогатина на территории современной Украины и насильно увезена в Османскую империю. По легенде, она была подарена юному султану Сулейману Великолепному в честь начала его правления, на тот момент ей было всего 15 лет.

Красивая умная девушка быстро оттеснила всех конкуренток и со временем стала самой могущественной султаншей в истории Османской империи. Ей было позволено то, что не дозволялось другим: спать с султаном без очереди, родить от него не одного, а пятерых детей, называться почетным титулом хасеки, введенным специально в ее честь. Около четверти века Анастасия, известная под именами Хюррем Султан и Роксолана, повелевала султаном, гаремом и всей Османской империей. Она стала единственной официальной женой султана - ни до нее, ни после правители Османской империи не вступали в официальный брак. И хотя ее сын Селим II не был первым сыном Сулеймана, она добилась, чтобы именно он пришел к власти, устранив первенца мужа. О внешности Роксоланы мы знаем благодаря портрету неизвестного художника, написанного в середине XVI века.

В наши дни многие женщины стремятся попасть в гаремы обеспеченных мужчин, так как это сулит материальный достаток и, заключив контракт на несколько лет с каким-нибудь шейхом, можно разбогатеть, как ни на одной работе. Это привлекает в восточные гаремы даже европейских и американских женщин. Среди полигамных миллионеров считается престижным иметь в женах западную девушку из числа моделей, знаменитостей, королев красоты. Например, в многочисленном гареме султана Брунея побывала обладательница титула «Мисс США - 1992» Шеннон Маккетик. После трехмесячного пребывания в гареме она предъявила иск за использование ее в качестве проститутки. Однако было установлено, что никаких сексуальных домогательств не было и с мисс Маккетик обращались более чем хорошо: за работу, состоявшую в развлечении главы Брунея, она получила $100 000 и бриллиантовое колье в подарок. К слову, во дворце султана Хассанала Болкиаха 1788 залов и комнат - это абсолютный рекорд в мире, а в его гареме, по данным СМИ, содержится около 700 девушек.

Согласно Корану мусульмане не должны держать в качестве рабов мусульман. Поэтому гаремы, как правило, состоят из иностранок. Традиционно спросом пользовались славянские, кавказские девушки, высоко ценились черкесские невольницы. Новичкам, прибывшим в гарем, первым делом давали новые имена, обращали в мусульманок и обучали языку. Самых красивых и одаренных девочек учили грамоте, пению, танцам, этикету, ведь со временем они могли стать матерями наследников престола. Но главной наукой была наука обольщения и любви: из скромниц и тихонь растили профессиональных соблазнительниц.

В то же время девушка должна была оставаться скромной и исполнительной: после того как хозяин кидал на нее благосклонный взгляд, наложнице предстояло привести себя в полный порядок с помощью свиты (ванная, эпиляция, натирание маслами и пр.) и проползти на четвереньках к кровати, доказывая свою покорность, а также поцеловать край дивана, на котором лежит господин. После акта любви ей предназначалась награда и продвижение по иерархической лестнице гарема.

В XXI веке обучения для жен нет, но есть отбор и тестирование. Девушка должна быть девственной, иметь чистые анализы на СПИД, пройти медосмотр и собеседование.

Экзаменует новобранцев гарема сватьи - машатэ. Эти люди наблюдают за поведением наложниц и специально провоцируют ссоры, чтобы изучить характеры девушек. Женщина в гареме должна быть покладистой и уметь гасить бытовые конфликты. Мужчина во избежание ссор должен быть справедливым: спать с женами в порядке живой очереди, никого не обделяя вниманием и подарками.

Европейцы всегда сочувствовали обитательницам гарема, сравнивая их существование с тюрьмой или жизнью в золотой клетке. У восточных женщин отношение к этому стилю жизни иное: они рады быть на попечении обеспеченного мужчины и знать, что они и их дети не будут ни в чем нуждаться.

В прежние времена в гареме происходила постоянная текучка кадров. Наложницы могли покинуть дворец через девять лет служения, если были не востребованны, после этого им давали бриллиантовый комплект, золотые часы, ткани, а также все, что требовалось для обустройства дома. Им также выплачивалось регулярное пособие. Эти женщины назывались дворцовыми и пользовались большим уважением в обществе. По личной просьбе можно было покинуть гарем и раньше срока.

Сегодня развод в исламе - дело нехитрое. Мужчине или женщине достаточно произнести трижды: «Талак, талак, талак», что означает «Развод, развод, развод», и получить свободу. Если жена одна, придется отдать ей половину имущества, если их две - каждая получает одну треть. Дети остаются на попечении отца. Но девочки, как правило, остаются с матерью.

Впрочем, есть способ остаться без копейки после жизни в гареме - совершить прелюбодеяние. Если измену супруги засвидетельствуют четыре свидетеля, то муж может ничего не платить, но найти столько очевидцев, как правило, невозможно.

После смерти хозяина дома его женщины обычно получают свободу. Во времена Османской империи гарем прежнего правителя переселяли в старый облезлый дворец, где первые леди доживали свой век. В наши дни бывает по-разному. Так, Ким Чен Ын, придя к власти в 2011 году, сразу же распустил гарем отца и некоторое время был демонстративно моногамен.

Годом раньше умер 70-летний президент Сирии Хафез Аль-Асад. Новый лидер страны, его сын Башар Асад приказал 40 наложницам отца покинуть Сирию в течение 24 часов, не взяв с собой ничего из личных вещей и драгоценностей. Немецкая газета «Бильд» отмечала, что среди женщин были немки, шведки и француженки - и ни одной арабской девушки. Официально в Сирии разрешено иметь одну жену, но при этом иметь гражданских жен никто не запрещает.

Обитательниц гаремов правителей нельзя было назвать несчастными затворницами. У них была обеспеченная и насыщенная развлечениями жизнь: во дворцах имелись собственные театры, балетные труппы, оркестры. Свита, окружавшая каждую невесту или жену, обеспечивала изнеженной барышне комплексный уход за внешностью, как современные салоны красоты: маникюр, педикюр, прическа, макияж, новые наряды и прочее. Евнухи, хоть и не могли заменить мужское общество, но все же разбавляли женский коллектив, в гости к дамам приходили художники, музыканты, учителя, и жизнь не была однообразной: допускались игры в саду, прогулки и прочие девичьи забавы. В нынешние времена у обитательниц гарема нет в распоряжении армии служанок и евнухов, домашнюю работу приходится делать самой, но чем богаче супруг, тем лучше уровень жизни его гарема. Во многих странах вследствие эмансипации женщины уже не хотят делить мужчину с другими, в моду входит моногамия.

Нередко наложницами беев оказывались европейские, в том числе и русские девушки, особо ценившиеся вельможами ВостокаНо гарем - это не просто огороженное место, где живут в "заключении" у мужа-хозяина мусульманские женщины. Это институт посвящений, похожий на христианский монастырь, где девушки получают новое имя, обучаются религиозному почитанию и абсолютному подчинению. Эзотерический символизм суфиев, в соединении с явной эротической направленностью ритуалов, скрывает, как это ни удивительно, религиозное служение.
Какие тайны хранили гаремы, где женщины должны были реализовать себя ценой отказа от себя же?

В строгом смысле слова, гарем - это помещение, специально предназначенное для проживания женщин и расположенное внутри дворца или любого другого большого здания. Мусульманское жилище традиционно делится на две совершенно разные части: "селамик", мужская половина, и "гаренлик", участок, где женщины обречены провести всю свою жизнь. Здесь дамы пьют, курят, спят, встречают подруг, поют, танцуют, занимаются мелкими ручными работами и, кроме всего, скрупулезно следуют предписаниям мусульманской религии.

В золотой век Турецкой империи на территории дворца Топканы проживало около 4 тысяч человек. Комплекс включал в себя четыре больших дворца и гарем."Гарем" значит иногда - "сакральный" или "тот, границы которого ненарушаемы". В это место запрещен проход лицам противоположного пола, кроме евнухов и самого властелина, хозяина дома. Пересечение порога гарема неизбежно влекло за собой потерю нарушителем этого закона головы.

Жизнь мусульманских женщин проходила только здесь, в то время как мужчины спокойно ходили по улицам, иногда работали, отдавали друг другу визиты или просто болтали на главной площади. Женщина же оставалась неизвестной практически никому, за исключением, может быть, ближайших друзей своего мужа.

Да, и на исламском Востоке она - управительница и хозяйка дома. Но внутри гарема она делит жизнь с другими женщинами такого же положения или служанками и даже рабынями. И там неизбежно создается пирамидальная иерархическая структура, на вершине которой стоит первая жена, которая родила мужу сына-наследника.

Полог тайны приоткрывается

Первым европейцем, увидевшим гарем изнутри, был Фома Даллан, посланный в Константинополь в 1599 году для настройки органа, который испанская королева Изабелла в свое время подарила султану. Турецкий владыка был так разгневан невежеством своих подданных, никто из которых не умел играть на этом инструменте, что проявил к Даллану большое расположение и даже предложил ему двух своих наложниц. Для этого он привел гостя во дворец, а сам остался снаружи. Британец описывает свой опыт весьма живо: "Когда я подошел ближе, то заметил, что наружная стена очень широка, но через решетку можно видеть примерно тридцать наложниц Великого Владыки, которые играли в мяч. На первый взгляд я принял их за мальчиков, но потом увидел, что их волосы ниспадают на плечи косичками, в которые вплетены связки жемчужинок, и некоторые другие признаки, по которым понял, что передо мной женщины. На голове они не носили ничего, кроме золотой шапочки, на некоторых были краги, другие ходили с голыми ногами, с золотыми сережками на браслетах у щиколоток; иные носили бархатные туфельки сантиметров восьми высотой". Кончилось же это наблюдение тем, что Даллан решил бежать из города, прежде чем султан опомнится - он боялся, что посещение гарема будет стоить ему жизни.

Базары маврской Испании сравнимы разве что с африканскими невольничьими рынками.Наложницы попадали в гарем с рынка рабов в Константинополе. Большинство из них, захваченные в плен в других странах еще девушками, обучались "хорошему поведению", игре на музыкальных инструментах и танцам, а потом преподносились султану в дар. Попав в его гарем, они принимались в ислам после произнесения простой традиционной фразы: "Ля илляхе илля алля, мохамет расул алля" (возможна другая транскрипция, но смысл один: "Нет Бога кроме Аллаха, и Магомет - пророк его").

Другой путешественник эпохи Возрождения венецианец Оттавиано Бон, так описывает гарем: "В своем жилище женщины проживают как монашки в монастыре". И чуть позже прибавляет: "Девушки разрывают все прежние связи раз и навсегда, как только заходят в сераль. Они получают новые имена".

Эти два свидетельства кажутся весьма значительными: появление девушки в гареме и ее проживание там были связаны с религиозными ритуалами. Как известно, ислам не знает монашества - ни для мужчин, ни для женщин; однако гарем почти равен католическому женскому монастырю по своему значению.

Женщины получают посвящение новым именем, еще они должны оставить всю прежнюю жизнь для того, чтобы быть принятыми в гарем, и еще они должны сохранить свою девственность.

Так же как мужчина-мусульманин реализовывал самого себя в благочестивых размышлениях-медитациях, в священной войне или освященной работе, женщины реализовывались отказом от самих себя и исполнением своего материнского и супружеского долгов. И здесь имеется в виду не только, и не столько гарем, сколько самый обычный мусульманский дом, семья правоверного.

Что касается гарема, то здесь наложницы должны были почитать своего господина как сверхчеловеческое существо и подчиняться ему абсолютно. Обычай, например, вынуждал наложницу, которая была выбрана провести ночь с господином, входить в его частные покои наряженной в праздничные одежды и с великой покорностью. Символом ее смирения служило то, что она сама должна была сбросить рубашку, взойти на ложе со стороны ног и ждать там своего любовника.

Число захваченных в плен рабынь в гареме было весьма высоко, и наряду с изоляцией их жизни и строгим соблюдением режима, а также религиозным почитанием своего господина это давало какому-то проценту женщин надежду на освобождение. Поэтому каждая из наложниц старалась, как могла, ублажить господина. Танец живота и семи покровов

Джаллаладин Руми, великий мусульманский поэт, писал, что тот, "кто знает благодать танца, живет в Боге..."

Танец имел особое значение для исламского мира. Нередко он становился самым обычным развлечением в гареме.

Но, бывало, в Турции братства дервишей практиковали ритуальные синкопические танцы с целью достижения экстаза. Круговое вращение заставляло кровь двигаться к таким областям мозга, куда она обычно не доходит в таком количестве; само усилие, усталость и дрожащий ритм танца приводили к экстатическому открытию, снятию блоков с сознания, позволяющего проникнуть в самые глубокие области человеческой личности. Так танцующий мог достичь мистического опыта слияния с Абсолютом.

Что касается мусульманской женщины, она практиковала два танца-посвящения, особенно популярных на Востоке: танец живота и танец семи покровов.

В 1923 году один итальянский исследователь, который углубился в области Киренаика и Триполитания, тогда находившиеся во владении Италии, стал свидетелем тайных церемоний эротического характера, которые проводили мусульманские братства. Галлуса под таким псевдонимом путешествовал этот исследователь - был принят в эзотерический круг, образовавшийся вокруг Юлиуса Эволы, "Группа Ур", и описал свои переживания в монографии под названием "Жизнь среди арабов".

Галлус принял участие в ритуале настоящего танца живота. Его исполняла одна женщина - член суфийского братства. Танец состоял из трех частей разного ритма и сопровождался особыми движениями рук и выражениями лица и представлял собой три периода жизни женщины. Последняя часть изображала эротическое пробуждение основной силы человека во время сексуального соития и представлялась движениями живота и лобковой области. Галлус указывал, что "женщина, которая исполняла танец, страдала, как при родах, и вела себя как роженица".
Опытная танцовщица, знакомая с суфийскими практиками, достигает экстаза в ходе танца и, что более важно, своеобразным образом наводит на зрителей эротическое очарование, что приводит их к такому же открытию сознания.

Что же до танца семи покровов, их эзотерический символизм и эротическая направленность весьма ощутимы. Традиция возводит этот танец к временам Ахума, царя ахумитов, который в 532 году захватил страну царицы Савской. Его любимицей была прекрасная Айла Сах, которую евнух гарема однажды застал при попытке сбежать с одним из гостей во дворце. Айла, чтобы спасти свою голову, обещала султану исполнить танец семи покровов. Покров, вуаль, фата - это был символ чистоты и невинности в египетском и индийском обществах. Сбрасывание каждого из покровов означало достижение чистоты первоначального эдемского сознания. Покровы символизировали четыре элемента (огонь, землю, воду и воздух) и три основы Существа (тело, душу и дух). Сбрасывание их означало достижение "квинтэссенции" (пятой сущности, превосхождения четырех элементов) и "единства" (превосхождения трех основ).

Эротизм суфиев

Гарем, танец и цикл новелл "Тысячи и одной ночи" служат составляющими арабского эротизма. Сложно представить себе, чтобы народ, столь расположенный к чувственности, как арабы, не углубился бы в область сексуальной магии. Даже в наши дни эти практики продолжают выполняться в Магрибе и на Ближнем Востоке. Писатель Поль Боулз рассказывает, что его жена имела лесбийскую связь с одной марокканской колдуньей, которая управляла ею посредством одного растения, чьи корни заворачивала в шелковую тряпочку вместе с менструальной кровью этой женщины и сурьмой. Тут достаточно вспомнить, что сурьма - это основной материал, используемый арабскими алхимиками в поисках философского камня.

В основе арабской сексуальной магии лежит концепция о сексуальном соитии как средстве задействовать "бараку" или духовную силу. Те, кто желает заниматься такого рода практиками, должны пройти ряд испытаний. Например, от них потребуется сопротивляемость гипнозу, без сомнения, чтобы предотвратить пассивность и обездвиживающую очарованность в тот момент, когда они входят в контакт с женщиной. А кроме того, эти братства имели в своем распоряжении особо тренированных женщин для отправления сексуальных ритуалов.

Полигамия

Пророк, несмотря на то, что ввел строго мужскую религиозную традицию, разрешил доступ женщины к посвящению. Ислам утверждает фундаментальное неравенство между мужчиной и женщиной, или, более точно, их взаимодополняемость. Магомет писал: "Три мужских порока обращаются в достоинства женщины: жадность, гордость и робость". Она должна быть жадна до своего мужа, горда, уклоняясь от разговора с кем-то еще, и робка так, чтобы не возникало никаких подозрений в ее добродетели.

Ключевая проблема полигамии растолковывается в Коране (IV, 3). Мусульманин может иметь до четырех жен, если он справедлив с ними и способен их содержать. Строка Корана по этому поводу полна угрозы: "Тот, кто имеет двух жен и обращается с ними несправедливо, в судный день будет рассечен надвое, так, что одна половина никогда не сможет сообщиться с другой".

Срединное положение арабского общества между византийским миром, персами и индусами привело к насыщению его всеми соседними традициями, а исламский эзотеризм наложился на арабский этнический и культурный слой. В гареме, например, заметно византийское влияние. С другой стороны, исламский джихад - священная война - был тем движущим механизмом, который облегчал экспансию ислама и создание особого потока между цивилизациями Востока и Запада. И это привело к некоему обновлению: прибыв из далекой Аравии, воины Магомета впитали греческую культуру византийской периферии и вошли в культурную элиту Малой Азии и Египта. Через Испанию это влияние распространилось на весь Запад.

Ну а обратный поток, вызванный крестовыми походами и приходом на Восток нищенствующих и военных орденов, привел к своеобразному культурному "осмосу", взаимопроникновению. Таким образом, в некоторых рассказах из цикла о святом Граале появились дворцы с загадочными дамами, куда время от времени попадали рыцари...
Это и были гаремы.

Женщины в черном списке

Евнухи были самыми безопасными обитателями гарема.Все это не может заставить игнорировать современную социальную реальность арабских стран, в которой не всегда выполняются предписания Корана. Кроме того, арабский мир не остался непроницаемым для светского влияния Запада.

Таков случай марокканского социолога-женщины Фатимы Мернисси, чья бабушка, Лалла Ясмина, была захвачена в плен и продана в 1903 году на Дар-Бенкиране, одном из самых главных невольничьих рынков. Она провела 15 лет в фесском гареме. Ее внучка Фатима написала в 1984 году книгу "Марокко глазами женщин", а через три года - "Политический гарем". Обе книги были запрещены под давлением духовных авторитетов-улемов. Еще бы: ведь "Политический гарем" анализировал всю традицию, идущую от Магомета, в отношении к женщине и со всем уважением к пророку выдвигал тезис о том, что его послание было извращено в ходе столетий для оправдания порабощения женщины в мусульманском обществе.
В 1989 году Фатима была включена в черный список из 80 интеллектуалов, нежелательных для Хомейни.

Евнух - хранитель сераля

Гаремы Константинополя, Аравии и некоторых других стран, связанных с различными индийскими и восточными религиозными концепциями, всегда охранялись евнухами. И только им позволялось заходить внутрь. Евнухов использовали из простой предосторожности - чтобы наложницы жили в безопасности и ублажали только своего хозяина.

Существовали три типа евнухов: полный, которого еще в детстве лишали органов воспроизводства; неполный, который лишался в юности только яичек, и, наконец, евнух, у которого яички атрофировались вследствие того, что в детстве их подвергали особому трению.
Первый тип считался самым надежным, другие два - нет, поскольку у них еще пробуждалось сексуальное желание в начале юношеского созревания. Первые, благодаря кастрации, менялись физически и ментально, у них не росла борода, гортань была маленького размера и поэтому голос звучал по-детски; по характеру они приближались к женщинам.
Арабы утверждали, что они живут недолго и умирают еще до достижения 35 лет.

Главная идея состояла в том, что евнух был в сексуальном отношении нейтрален, у него не было ни женских, ни мужских признаков пола и, таким образом, его присутствие в гареме никак не нарушало атмосферу этого особого места, к тому же он оставался в любом случае верен хозяину сераля.
Итак, что такое гарем? Скорее всего, не мусульманину никогда не понять этого до конца. Но тем не менее можно сказать с уверенностью - это и институт государственной власти (гарем гаремом, а влиятельные жены, державшие под каблуком пашей и султанов, были и здесь), это и некий мусульманский женский монастырь, это и школа женского эротизма, это и...
...И сладкая греза Востока...

Восточный гарем

Их картины полны яркого света, смуглых мужчин в экзотических нарядах и роскошных женщин без экзотических нарядов. Но так ли все было на самом деле или приходилось изрядно домысливать под впечатлением от экзотики? Реальное фото прилагается.

Восток пронизывает нашу жизнь, мы знаем о нем почти все, но вот для европейца конца XVIII — начала XIX века Ближний восток был почти неизвестным, но очень манящим местом. К этому времени для некогда могущественной Османской империи наступил период заката. За последующие две сотни лет империя растеряла почти все ранее захваченные территории, сократившись до современной Турции. А как известно, закату любой империи присуща атмосфера роскоши и гедонизма.

И слухи о пышности султанского двора ползли во все стороны, долетая и до Европы, где в это время набирала обороты индустриализация, уродливая и обезличивающая. Люди искусства задыхались в механистической атмосфере и находили выход в путешествиях в сторону не исследованного мира Востока. Туда потянулись европейские ученые, художники, писатели в поисках вдохновения, новых впечатлений и просто приключений.

Это исследование и родившиеся в его процессе произведения искусства получили впоследствии название «ориентализм». Период ориентализма продолжался до начала XX века, завершившись грандиозным всплеском моды на все восточное.
Каждый, кто хоть немного интересовался Востоком, видел картины художников-ориенталистов. Жан-Леон Жером, Жан Огюст Доминик Энгр и их современники во многом определили общемировое представление о том, как выглядит Восток. Их картины полны яркого света, смуглых мужчин в экзотических нарядах и роскошных женщин без экзотических нарядов. Писатели не отставали, мнение европейцев о восточных нравах и обычаях основано на произведениях Монтескье, Гауфа, Флобера и Уайльда.

Ориенталисты, как правило, были людьми, воспитанными в строгом европейском христианстве. Столкнувшись с новыми для себя обычаями, они их воспринимали и излагали по-своему, иногда даже специально искажая или домысливая. Когда они возвращались из путешествий, их рассказы формировали мифы и влекли на восток новых «исследователей». Можно предположить, что их рассказы о жизни в Османской империи и стали источником бытующего на западе представления о гареме, как о месте, где содержались бесчисленные, непременно прекрасные, наложницы султана, и где главный мужчина Османской империи предавался бесконечным увеселениям.

В реальности, конечно, никто из западных путешественников не имел шанса наблюдать тех сцен, которые они впоследствии так ярко живописали пером и кистью. Зато наверняка они находили дорогу в злачные места Каира и Стамбула, общались с танцовщицами, не менее для них экзотичными, но зато легкодоступными.

А еще они ходили в баню. Турецкая баня — хаммам — сохранилась и до наших дней практически без изменений, за одним немаловажным исключением. Во времена ориенталистов клиентам в турецких банях прислуживали симпатичные мальчики. Они не только намыливали и массировали посетителей, но и открыто предлагали интимные услуги. Европейца этот обычай не мог не повергать в шок.

Кроме того, посещая с визитами дома знати, а то и дворец султана, европейские путешественники не могли не заметить, что значительная часть помещений закрыта для посторонних, а в особенности — для мужчин. «Если такие прекрасные непотребства творятся в городе и в бане, насколько же больше разврата должно быть скрыто в императорском гареме» — размышляли они. Фантастические сюжеты полнили им головы и выливались на холсты, а в роли моделей выступали те же самые уличные танцовщицы. И не всегда модели были коренной национальности. Они могли быть ирландками, румынками, а Делакруа, например, позировали алжирские еврейки

Только в конце XIX века, с окончательным ослаблением султаната и ростом либеральных и просветительских настроений в Турции информация о внутреннем устройстве гарема стала доступной широкой публике, но прекрасные сказки ориенталистов и по сей день остаются основой представления западного человека о гареме.


А что же все-таки происходило в закрытых покоях султанских дворцов? Слово гарем происходит от старинного семитского корня «х-р-м». В современном арабском языке есть три основные производных от этого корня: харам — «священное место или вещь» (сравним с русским словом «храм»), хараам — «что-то, запрещенное религией, недостойное, табу» и хариим — «неприкосновенность частной жизни». Знакомое всем слово «гарем» произошло от турецкой версии последнего слова.

Османы серьезно подходили к защите своей личной жизни. Например, гарем дворца Топкапы построен таким образом, что практически невозможно заглянуть, ни из Дворцовых помещений, ни тем более снаружи дворца. Аналогичным образом стремились защищать свои гаремы и прочие знатные люди империи. Как писал в XV веке летописец Турсун Бей, «Если бы солнце не имело в персидском языке женского рода, даже оно не было бы допущено в гарем».

Но по сути, гарем турецкого султана был, в первую очередь, лишь закрытой от посторонних, частной резиденцией монарха. Помимо жен и наложниц султана, в закрытых покоях обитали и другие члены правящей семьи: сестры, иногда братья султана, его дочери, сыновья до достижения ими совершеннолетия, а также их многочисленная прислуга. Немаловажна роль гарема и как школы, предоставлявшей своим «слушательницам» самое лучшее образование, какое только могла получить женщина на Востоке.

Гарем в той форме, в которой он существовал в Османской империи, вовсе не предписан Кораном, а является развитием древних турецких традиций с учетом ислама. Султанский гарем пополнялся за счет захваченных на войне пленниц или купленных на базаре рабынь. Народы многих подвластных туркам народов могли и добровольно высылать красавиц для гарема в качестве дани. В конце XIX-XX вв. поэтесса Лейла Саз, которая происходила из знатного турецкого рода, рассказала в своих воспоминаниях: «Некоторые черкесские женщины специально растили своих дочерей в роскоши и богатстве для того, чтобы подготовить их к будущей жизни в гареме падишаха».

Обычно возраст молодых рабынь составлял 12-14 лет. Их отбирали не только по красоте и здоровью, но и по уму: «дурочек» не брали, ведь султану был нужна не просто женщина, но и собеседница. Поступившие в гарем проходили двухгодичное обучение под руководством кальф (от турецкого kalfa — «начальник») — старых опытных рабынь, помнящих ещё дедов царствующих султанов. Девушкам преподавали Коран (все попавшие в гарем принимали ислам), танцы, игру на музыкальных инструментах, изящную словесность (многие одалиски писали хорошие стихи), каллиграфию, искусство беседы и рукоделие. Особо стоит сказать о придворном этикете: каждая рабыня должна была знать, как наливать своему господину розовую воду, как подносить ему туфли, подавать кофе или сладости, набивать трубку или надевать халат».

Так что в одном западные путешественники были правы — в султанском дворце действительно были собраны лучшие женщины империи. Правда, лишь немногие из обитательниц гарема хотя бы раз видели султана. Большинство были просто рабынями-одалисками (от турецкого «одалык» — «горничная») и находились на самой нижней ступеньке гаремной иерархии, в услужении у других обитательниц. Только если девушка выделялась особенной красотой или другими талантами, у нее был шанс подняться выше. Прочие выполняли различные хозяйственные роли, а через несколько лет пребывания в гареме тем из них, кто не получал никакого поста, разрешалось покинуть гарем и выйти замуж.

«Выпускницы» султанского гарема высоко ценились в империи за образованность и всестороннюю подготовку, а получить от султана в подарок одалиску с приданым, особенно ещё не побывавшую в царской постели, было невероятно высокой честью. Тех девушек, которые не отличались ни высокой успеваемостью, ни хозяйственными талантами, могли выдать замуж и до истечения отведенного срока. Расположенная в том же дворце школа для мальчиков готовила сыновей благородных родов к исполнению различных государственных должностей, и выпускники нередко получали перед отбытием в дальний уголок империи такую одалиску-недоучку в качестве первой жены.
Если девушку считали достойной нахождения в присутствии султана, для нее открывались новые перспективы. Следующим шагом вверх было привлечь внимание султана и получить приглашение разделить с ним ложе. С этого момента наложница султана именовалась «икбаль» («осчастливленная») и немедленно получала персональную комнату и прислугу как знак нового статуса. В период расцвета Османской империи количество потенциальных наложниц в гареме исчислялось сотнями, а по некоторым источникам и превосходило тысячу, так что султан мог позволить себе видеться с большинством наложниц только по одному разу, и этот раз был единственным шансом для дальнейшего «карьерного роста» — рождения ребенка царского рода.

Если у наложницы рождался сын, то она вступала в ряды элиты гарема и именовалась «хасеки кадын» или даже «хасеки султана». Фактически хасеки кадын являлись полноправными женами султана, хотя этот факт редко регистрировался официально. Выше них в женской иерархии гарема, да и империи в целом был только один человек: мать монарха, валиде султан. Валиде султан была, фактически, правительницей гарема и заведовала всей его жизнью, но этим ее власть не ограничивалась, ведь империей правил ее родной сын. Не имея формальной власти, валиде султан могла негласно быть в курсе важнейших дел в стране и оказывать значительное влияние как через прямое нашептывание на ухо султану, так и в обход монарха, подкупая, убеждая, запугивая или даже устраняя государственных мужей и глав церкви. Фигура валиде султан, королевы-матери, внушала страх и уважение далеко за пределами гарема и дворца.

Но, согласитесь, образ женщины, стоящей у руля империи, резко расходится с тем образом томной полуобнаженной красавицы, который популяризировали ориенталисты. Гарем, вопреки репутации, был вовсе не домом плотских утех, а кадетским корпусом и важной частью государственного устройства. Жительницы гаремов не проводили дни в неге, а делали ощутимую карьеру в своей области. Пусть они никогда напрямую не мерялись силами с мужчинами, но их власть и влияние были ничуть не меньше.

Но женщины составляли не все население гарема. В покоях султана были должности, на которые женщины не подходили. От них, например, никто не ожидал бы выполнения сторожевых обязанностей или тяжелой физической работы. Вместе с тем, очевидно, султан должен был оставаться единственным мужчиной, вхожим в гарем. Для разрешения этого противоречия во дворце параллельно с армией рабынь-наложниц существовала армия рабов-евнухов.

Как и рабынь для гарема, евнухов покупали на рынках у купцов, причем уже в «готовом» виде, так как ислам запрещал кастрировать рабов. Выше всех ценились чернокожие евнухи. Они, как правило, были лишены всякой способности к размножению еще в детстве, и поэтому допускались до службы во внутренних помещениях гарема. Самым старшим из них был Кызлар Ага («заведующий девами»), в чью ответственность входила охрана женского населения гарема и присмотр за всеми служанками и наложницами. Белые евнухи, попадавшие во дворец, не всегда были полностью лишены пола, а некоторые даже могли становиться отцами, поэтому им доверялась только охрана гарема, отсюда и название должности старшего из них — Капы Ага («заведующий дверью»).

Считалось, что евнухи, не являясь ни свободными людьми, ни мужчинами, лишены мирских привязанностей и потому верны только своему хозяину. Тем не менее, евнухи часто преследовали свои интересы и были замешаны в самых грязных дворцовых и государственных интригах.

Но всего этого не знали и не могли знать ориенталисты, вернее их назвать экзотисты. В их гаремных картинах часто царствует покой, не предполагающий никаких страстей. Жены и одалиски (пленницы или рабыни), евнухи, чернокожие слуги совершенно безмятежны; они обычно возлежат или купаются в бассейне; это всего лишь мир фантазий мельчающего европейского человека мужского пола, для которого гарем является пространство абсолютной сексуальной свободы, полной власти мужчины над женщиной.

Гарем... На свете не так много слов, которые могли бы соперничать с этим, таким притягательным и таинственным. Каждый найдет в нем свои потаенные желания, угасающее родство с первородными инстинктами или ностальгию о тех временах, когда красота имела достойную цену и утонченных ценителей.
"Гарем" (харам) - слово арабское, обозначает оно все, что запретно, а также сокрыто и защищено, тайно и недоступно для посторонних. Когда имеется в виду восточный дом прошлых веков, то харам - это та его часть, где жили женщины - матери, жены, малолетние дети, наложницы, рабыни, а также и евнухи.

Европейский синоним гарема французское слово «сераль», происходящее от схожих по звучанию персидского и турецкого слов (serui, saray), обозначающих большой дом или дворец. В представлении европейцев сераль - это внутренние покои восточных владык и их семей. Сегодня многие полагают, что гарем - это что-то вроде публичного дома на азиатский манер, между тем различие здесь примерно такое же, как между метро для всех и роскошным лимузином для избранных.

В том или ином виде гаремы существовали везде, во все времена и задолго до ислама как явление, не противоречащее природе.

УСТРОЙСТВО ГАРЕМА

Поначалу гаремы существовали отдельно от дворцов правителей. После взятия турками Константинополя в 1453 году султан Мехмед II переустроил его на собственный вкус. Одна из главных достопримечательностей современного Стамбула - гигантский дворец (сераль) Топкапы. Со временем сюда перекочевал и султанский гарем, расцветший при Сулеймане Великолепном. Лучшая часть дворца отводилась для гарема. В остальных частях принимали гостей, устраивали дипломатические приемы, парады и прочие церемонии. Современник оставил нам соответствующие разъяснения:

“Сераль - значит дворец: это имя дается резиденции государя, а также и резиденциям губернаторов, управляющих провинциями от имени султана. Под словом "сераль" разумеется совокупность дворцовых построек, обитаемых как женщинами, так и мужчинами. Наиболее распространенная часть этих построек предоставляется женщинам и называется гаремом

Сераль, в котором обыкновенно живет султан, представляет собой громадное мраморное здание, раза в четыре превосходящее размерами петербургский Зим­ний дворец. Три четверти всей этой массы построек составляет гарем, тогда как мобейн, относительно го­воря, является только пристройкой к прочему зданию. Между мобейном и гаремом находится громадная за­ла с особыми лестницами, подъездами и своей почет­ной дверью, назначенная для официальных приемов иностранных монархов, посланников, министров и пр.

Независимо от этого главного корпуса существует еще множество пристроек к сералю, обширных зда­ний, служащих конюшнями, кухнями, складами, казар­мами и пр. Все эти здания составляют как бы малень­кий город, тянущийся вдоль Босфора на протяжении приблизительно двух километров".

Гарем состоял из нескольких тысяч помещений раз­личного назначения, из которых сохранилось лишь около трехсот, которые сегодня показывают туристам. Гаремный комплекс постоянно расширялся и пере­страивался, особенно после пожаров и землетрясений, а также обзаводился «филиалами» - виллами на Бос­форе и в других живописных местах. Главной задачей архитекторов и прочих устроите­лей «Дома счастья» было создание возможных, а по­рой и невозможных по обычным понятиям, удобств, красоты и особой атмосферы, способствующих на­слаждению жизнью и стимулирующих обитательниц полнее отдаваться радостям любви.

Этот великолепный мир, куда избранные попадали через «Въездные ворота гарема», включал роскошно убранные покои жен и их детей, пышные апартамен­ты матери-султанши, альковы наложниц, школу прин­цев, жилища евнухов и слуг, комнаты для отдыха и развлечений, бани, сады, пруды с экзотическими рыб­ками и бассейны, фонтаны, зверинцы, театр, лечебни­цы и многое другое. Надежно охраняемый дворец султана включал так­же несколько мечетей.
Планировку помещений гарема описал и Теофиль Готье:

«Комнаты располагаются анфиладой или выходят в широкий коридор... Апартаменты каждой из жен име­ют единственную дверь, открывающуюся в Простор­ный проход, как двери келий - в галерею монастыря. В обоих концах коридора стоят на страже евнухи или бостанджи».

Гаремы снабжались продуктами, выращенными на особо охраняемых землях, в запретных садах. Рыбу разводили в специальных водоемах. Этим занимались целые подразделения рабов. Торговые агенты двора привозили со всего света лучшее, что могли отыскать, включая драгоценности, ткани и украшения, изысканную парфюмерию и по­следние европейские новинки в сфере женских при­страстий.

Убранства

"Любовь султана к его женам, а их было весьма большое число, была разорительна для страны, - пи­сала Мелек-ханум. - Они действовали так, что все их прихоти, какого бы рода они ни были, удовлетворя­лись. Они содействовали друг другу в вымогательстве у него себе самых ценных подарков. Залитые брилли­антами, в сопровождении многочисленных рабынь, почти так же богато одетых, как и госпожи их, жены султана выезжали в каретах, из которых каждая со все­ми принадлежностями стоила около 900000 пиаст­ров... Убранство их покоев постоянно возобновлялось новыми украшениями. В течение двух лет сераль че­тыре раза возобновлялся сверху донизу".

Жерар де Нерваль описал покои египетской принцессы (сестры султана) несколько иначе: (Ситт аль­ Мульк (первая дама государства) полулежала на по­душках в алькове одной из дальних комнат; убранство этой комнаты ослепляло своим великолепием. Свод, выполненный в виде небольших куполов, напоминал пчелиные соты или грот со сталактитами из-за вы­чурно-сложного орнамента, где перемежались ярко­красные, зеленые, голубые и золотистые тона. Стены на высоту человеческого роста были выложены изуми­тельными мозаичными плитками из стекла; сердцевидные арки грациозно опирались на пышные капи­тели в форме тюрбанов, а те, в свою очередь, покои­лись на мраморных колоннах. Вдоль карнизов дверей и окон шли надписи карматским шрифтом, изящные буквы которого перемежались с цветами, листьями и завитками арабесок В центре комнаты бил фонтан, струи кристально чистой воды поднимались до само­го свода и падали в круглый бассейн с серебряным звоном, рассыпаясь на тысячи брызг».

Описания гаремных покоев оставили и иностран­ные дамы, которым выпала редкая возможность их по­сетить. Один из таких рассказов приводит Джордж Дорис:
"В апартаментах принцесс имеются разного рода салоны для собраний, и я имела возможность доста­точно подробно осмотреть их обстановку во время мо­его посещения. Это было летом: белое полотно пол­ностью закрывало начищенный дубовый паркет. Тут и там стояли софы, накрытые красным и желтым сати­ном, отороченным золотой бахромой; кресла и диван­чики окружали полированный стол, инкрустированный слоновой костью. Восточная мебель соседствовала с тумбой эпохи Людовика XV. Стены были увешаны кар­тинами (в основном пейзажами), обрамленными ту­рецкими надписями, сделанными золотыми буквами по черному бархату. Расписной потолок изображал виды Босфора. Вход был замаскирован роскошной портье­рой, на розовом фоне которой выделялась султанская тyrpa (монограмма султана).

Теофилю Готье посчастливилось увидеть апартамен­ты первой дамы двора - матери султана:
«Покои султанши валиде - высокие комнаты с ви­дом на Босфор, - замечательны своими потолками с фресковыми росписями несравненной свежести и изя­щества.... То это бирюзовые небеса поразительной го­лубизны, покрытые легкими облаками, то огромные покрывала из кружев восхитительного рисунка, то большая перламутровая раковина, отливающая всеми оттенками спектра, или прекрасные цветы, оплетаю­щие золотую решетку. Иногда мотивом служит шка­тулка с драгоценностями, рассыпанными в блистающем беспорядке, иногда ожерелье, с которого, точно капли дождя, падают жемчужины, иногда россыпи бриллиантов, сапфиров и рубинов. Вот плафон, как бы затянутый голубоватым дымом, поднимающимся от золотых курильниц с благовониями, изображенных на карнизах.... Рядом златотканый парчовый занавес, со­бранный подхватом из карбункулов, приоткрывает про­стор синевы, чуть дальше мерцает сапфирными от­светами лазурный грот. Нескончаемые переплетения арабесок, резные кессоны, золотые розетки, букеты цве­тов, фантастических и натуральных, голубые лилии Ирана и розы Шираза разнообразят темы, из которых я назвал лишь основные, не желая вдаваться в подроб­ности, - их легко восполнит воображение читателя".

А вот описание приемных покоев супруги важного вельможи:

"Три стены из четырех сплошь занимали окна, щед­ро наполняя комнату светом и воздухом, - трудно подобрать для нее более точное сравнение, чем оран­жерея, ибо повсюду здесь благоухали дорогие цветы. Пол устилал великолепный мягкий ковер из Смирны; потолок украшали арабески и плетеные узоры, цвет­ные и позолоченные; два длинных дивана, затянутых желтым и голубым атласом, тянулись вдоль стен; еще один диван, маленький и низкий, стоял в простенке между окнами, откуда открывалась великолепная пано­рама Босфора; по ковру были разбросаны голубые шел­ковые подушки. В одном углу сверкал большой, изумрудного цвета кувшин богемского стекла с золотыми разводами, стоявший на таком же подносе. В другом помещался сундук тисненой кожи с узорами, насечками и позо­лотой, очень красивый и напоминавший замыслова­той отделкой марокканские сундуки, которые Дела­круа не упускает случая изобразить на своих афри­канских картинах. К несчастью, в эту азиатскую рос­кошь вклинился европейский комод красного дерева. На его мраморной доске, между двумя вазами с искус­ственными цветами, высились часы под стеклянным колпаком, точь-в-точь как у какого-нибудь почтенно­го рантье из Марэ. Подобные диссонансы, столь досадные для художника, встречаются во всех турецких домах, претендующих на хороший вкус. К этой ком­нате прилегала другая, убранная более просто: она служила столовой и имела выход на лестницу для прислуги».

Сады наслаждений

В жарком климате Востока нет ничего приятнее, чем предаваться неге в прохладной тени цветущего сада. Мелек-ханум описала посещение сада знатной еги­петской дамы: «Это было удивительно красиво. Фини­ковые пальмы, апельсиновые деревья, цветы и кусты были устроены с необыкновенным искусством. Даже стены были как бы задрапированы зеленью».

Лучшие сады конечно же были в гаремах повели­телей. Образчик такого сада представлен в сказках «Тысячи и одной ночи»:

«Сад, где было все, что желательно душе и услаждает очи. Там были высокие колонны и строения, уходя­щие ввысь, и были у сада сводчатые ворота, подобные дворцовым, и лазоревые ворота, подобные вратам райских садов, привратника которых звали Ридван, а над ними были виноградные лозы всевозможных цве­тов: красных, подобных кораллам, черных, точно носы негров, и белых, как голубиные яйца... И были в этом саду плоды разнообразные и птицы всех родов и цветов: вяхири, соловьи, певчие куропат­ки, горлинки и голуби, что воркуют на ветвях, а в ка­налах его была вода текучая, и блистали эти потоки цветами и плодами услаждающими...

А на деревьях в этом саду было каждого плода по паре, и были в нем гранаты, похожие на кайраван­ские шарики, как сказал поэт:

Ты видишь: вот гранаты с тонкой кожей;
С девичьей грудью это диво схоже.
Очистив их, с ума сойдешь, постигнешь,
Что нет на свете яхонтов дороже...

И были в этом саду яблоки - сахарные, мускусные
И даманийские, ошеломляющие взор...
И были в этом саду абрикосы, миндальные и камфарные, из Гиляна и Айн-Таба...

И были в этом саду сливы, вишни и виноград, ис­целяющий больного от недугов и отводящий от голо­вы желчь и головокружение, а смоквы на ветвях -красные и зеленые - смущали разум и взоры...
И были в этом саду груши - тирские, алеппские и румские, разнообразных цветов...
И были в этом саду султанийские персики разно­образных цветов; желтые и красные...
И был в этом саду зеленый миндаль, очень сладкий, похожий на сердцевину пальмы, а косточка его - под тремя одеждами...
И был в этом саду боярышник разнообразной окраски...
И были в этом саду померанцы, подобные калгану...
И были в этом саду лимоны, цветом подобные зо­лоту, и спускались они с высочайшего места и свеши­вались на ветвях, подобные слиткам золота...
И были в этом саду всякие плоды, цветы, и зелень, и благовонные растения - жасмин, бирючина, перец, лаванда и роза, во всевозможных видах своих, и бара­нья трава, и мирта, и все цветы полностью, всяких сортов. И это был сад несравненный, и казался он смотрящему уголком райских садов: когда входил в него больной, он выходил оттуда как ярый лев. И не в силах описать его язык, таковы его чудеса и дико­винки...

Образы гуляющих среди цветов жен султана, спо­собных украсить самую щедрую фантазию природы, не давали покоя живописцам. На рисунках, иллюстрирующих тайную жизнь сералей, вокруг томных краса­виц порхают птицы и кружатся чудесные бабочки, робко ластятся миниатюрные газели и скачут ручные обезьянки. Рабыни предлагают хозяйкам сладости и напитки, а музыкантши услаждают слух песнями.

ГАРЕМНАЯ ИЕРАРХИЯ

Собрание разных по поло­жению и красоте женщин в замкнутом пространстве, даже если это и роскошный гарем, всегда грозило бурными и непредсказуемыми событиями. Мир и по­кой в серале сохранялся до поры до времени, и гаран­тировать его не мог даже сам великий повелитель. Многовековой опыт доказывал необходимость осо­бой иерархии, которая хотя бы отчасти поддерживала дисциплину в кипящем страстями дамском собрании. Сей гаремный кодекс, напоминающий "табель о ран­гах", жестко регламентировал взаимоотношения, при­вилегии, права и обязанности гаремного персонала в зависимости от того, на какой ступени "служебной лестницы» находилась та или иная обитательница се­раля.

Осман-бей - один из турецких чиновников в сво­ей полной сарказма книге "Турки и их женщины, султан и его гарем" писал:

"Восточные мудрецы признали эту истину, что до­казывается тем, что, наполняя свои гаремы сотнями женщин, они нашли нужным положить в основание гаремной жизни строгую дисциплинарную систему, благодаря которой мужья, имеющие три-четыре жены, могут управлять своим гаремом и поддерживать в нем порядок, повиновение. То же, что делали владетели буржуазных гаремов, должны были сделать и султаны, только в гораздо больших размерах. В самом деле, чтобы содержать и держать в повиновении тысячи женщин, они должны были создать целую конститу­цию со своими иерархическими степенями, своими за­конами и регламентами. Учреждение иерархии было безусловно необходимо, потому что иначе было бы невозможно определить место каждого члена гарема, а также и обязанности, лежащие на каждом из них. Эта гаремная конституция не имеет основателя, ав­тора, имя которого было бы известно потомству: она - дело необходимости и времени.

Иерархия императорского гарема представляет та­кой же правильный план, как и всякая другая иерар­хия, имеющая свои посредствующие ступени и своих субалтернов, отношения которых устанавливаются на основании прав старшинства, прав на производство, на награды и пр. Благосклонность султана является, ко­нечно, великим краеугольным камнем всего иерархи­ческого здания. Иначе, впрочем, и быть не может».

Гарем султана:

Валиде-султан (мать султана).

Хазнедар-уста (великая казначейша).

Бах-кадина (первая жена султана), вторая, третья и четвертая кадины.

Бах-ирбаль (первая фаворитка его величества), вто­рая, третья и прочие ирбаль.

Гезде (девицы, замеченные султаном, чающие или вздыхающие).

Кадины-эфенди (матери принцев или принцесс).

Султанши (не выданные замуж принцессы крови).

Каждая из поименованных дам имеет свой особый двор (даирэ) и свиту из женщин.
А теперь представим устройство собственного дво­ра валиде-султан, служившего образцом для всех ос­тальных.

Валиде-султан

Ее казначейша, секретарь, хранительница печати, пер­вая хранительница гардероба, первая наливательница воды, первая подательница кофе, первая приготови­тельница шербета и проч., одним словом, дюжина дам, называющихся кальфа (госпожа). Каждая кальфа имеет в своем распоряжении из­вестное число учениц, называющихся аляибр, что значит рабыни. Все аляибры очень молоды - от пят­надцати до двадцати - и составляют низшую ступень гаремной иерархии.

Перейдем теперь к более обстоятельному описанию основных ступеней гаремной «табели о рангах».

Валuде-султан (мать-султанша)

Мать правящего султана бьmа вершиной гаремной иерархии. Ее власть была непререкаема и безраздель­на, как у императрицы. «Первая леди», сумевшая сделать своего сына, как правило, одного из многих, наследником престола, невольно внушала уважение своему окружению, а прочим - страх и трепет. Да и кто лучше ее знал гаремную жизнь со всеми ее явными и тайными сто­ронами.

Казалось бы, правительницей гарема могла быть одна из законных четырех жен султана, однако это влекло за собой опаснейшие интриги, в которые не­минуемо включились бы конкурирующие кланы каж­дой из жен. Проще и безопаснее было держать жен в равном положении, предоставив власть почтенной матроне. А женам оставить соперничество за внима­ние султана и надежду сделать очередным султаном своего сына.

Валиде-султан была не только правительницей га­рема, но и законодательницей мод. Дамы, посмевшие одеваться более роскошно или носить более дорогие украшения, рисковали навлечь серьезные неприятно­сти не только на себя, но и на своего супруга. Валиде­-султан величали «О, венец укрытых паранджой!» или «Наша госпожа». Без ее ведома в гареме не происхо­дило ни одного значимого события, включая выезды из сераля или посещения родственниц. Без ее одоб­рения никто не мог быть «зачислен» в гарем, будь то чернокожая рабыня-кухарка или белокожая одалиска, которой устраивался придирчивый экзамен.

Формально к валиде-султан был приставлен важный сановник, именовавшийся валиде-киясси, назначавший­ся императорским указом. Он исполнял администра­тивные функции. И хотя должен был быть «оком сул­тана» в гареме, большей частью был занят материаль­ным обеспечением «Дома счастья», следуя пожеланиям валиде-султан.

Хазнедар-уста

Опорой матери-султанши в самом гареме была хазнедар-уста - главная экономка, исполнявшая так­же обязанности казначея и интенданта. Эта, обычно немолодая и весьма опытная, дама имела сотни лич­ных слуг, помощников, рабынь и евнухов. Хазнедар вела хозяйство, следила за порядком и представляла регулярные доклады госпоже.

Одной из ее главных прерогатив было возведение осчастливленных вниманием султана избранниц на ложе повелителя. Она руководила этой деликатной церемонией с глубоким знанием дела, после чего встречала и провожала к предмету страсти самого султана.

При необходимости она представляла валиде-сул­тан вне гарема. И ей оказывали не меньше уважения, чем султанше-матери, на которую хазнедар имела су­щественное влияние.

Если случалось, что мать-султанша оставляла этот мир, ее обязанности и полномочия переходили к хаз­недар-уста. Однако она не всегда честно выполняла свои обязанности. Когда умерла мать султана Абдул­Меджида, в гареме начался хаос, которым хазнедар не преминула воспользоваться в своих интересах. Со своими приближенными она растащила имущество и казну гарема, завладев таким образом многомиллион­ным состоянием. Но власть ее была так велика, что осведомленные о ее проделках министры, включая ми­нистра финансов, лишь смиренно склоняли перед ней головы.

Жены султана (Кадuны-эфендu)

Как мусульманин султан имел право иметь до четы­рех жен, то есть жен официальных, с которыми за­ключались брачные контракты, игрались свадьбы со всеми подобающими церемониями. Однако со време­нем это правило претерпело немало изменений. Брач­ные контракты заключались уже не со всеми или во­все не заключались. Сам институт наложниц был кощунственным нару­шением мусульманского закона, потому что наложни­цами могли признаваться лишь женщины, оказавшие­ся в плену у мусульман в ходе джихада - войны за ве­ру. Но таковых было немного. Подавляющее же число наложниц поступали в гаремы совсем иными путями, о чем будет рассказано позже.

В конце концов султаны стали без излишних фор­мальностей жениться только на рабынях. Женами при­знавались те из рабынь-наложниц, которые рожали сул­тану детей, считавшихся законными наследниками. Тем не менее главными или любимыми (хасеки) по-прежнему считались только четыре супруги. Пер­вая жена именовалась бах-кадина. Каждая из главных жен имела даирэ - собственные апартаменты с соответствующим штатом рабынь, ев­нухов и т. д. Обычно жены султана жили на верхних этажах, а прислуга на нижних.

Если место одной из жен по какой-либо причине становилось вакантным, его занимала женщина, сумев­шая обратить на себя особое внимание султана. И не­трудно представить, какая жестокая, хотя и скрытая от посторонних глаз борьба велась за право занять эту вожделенную нишу.

Кадины

Основными претендентками на звание одной из че­тырех законных жен повелителя были просто кадины. Эти дамы тоже находились в весьма привилегирован­ном положении, так как были или беременны, или уже успели произвести на свет принца или принцессу.

Жерар де Нерваль, которому устроили тайную экс­курсию по сералю, когда в нем не было женщин, пи­сал: «Это были комнаты кадин. Абсолютное сходство этих помещений удивило меня, но мне объяснили, что между женами султана царит полное равенство...

В качестве примера художник рассказал мне, что ког­да его высочество заказывает для своих жен в Пере, обычно у французского кондитера, коробки конфет, они обязательно должны быть одинаковыми. Допол­нительная обертка, особая форма конфеты, даже лиш­ние пастила или драже вызвали бы нежелательные разногласия между этими прелестными созданиями; как и у всех мусульман, у них очень развито чувство равенства».

Кадины считались признанными, хотя и неофици­альными, женами султана. До своего возвышения ка­дины находились в ранге икбал - фавориток

Икбал

Дюжина очаровательных одалисок, более других пре­успевших в гаремных науках, составляли своего рода аристократию прислуги и окружали посетившего га­рем султана. Главное было попасться на глаза султану и остано­вить на себе его внимание. Одни рабыни искали та­кого случая, других случай находил сам. Это могло произойти в самых обычных обстоятельствах - ког­да он спал, ел, одевался. Случалось, что султан приме­чал наложниц на прием ах, праздниках или выездах. В отличие от всех остальных мужчин султан мог видеть женский персонал любого гарема с открыты­ми лицами. Эта привилегия его величества принима­лась безропотно, хотя и выходила за рамки единого
для всех мусульман закона.

В Коране по этому поводу сказано: «И скажи (жен­щинам) верующим: пусть они потупляют свои взоры и охраняют свои члены, и пусть не показывают своих украшений, разве только то, что видно из них, пусть набрасывают свои покрывала на разрезы на груди, пусть не показывают своих украшений, разве только сво­им мужьям, или своим ощам, или отцам своих мужей, или своим сыновьям, или сыновьям своих мужей, или своим братьям, или сыновьям своих братьев, или сво­им женщинам, или тем, чем овладели их десницы, или слугам из мужчин, которые не обладают желанием, или детям, которые не постигли наготы женщин; и пусть не бьют своими ногами, так чтобы узнавали, ка­кие они скрывают украшения. Обратитесь все к Аллаху, о верующие, - может быть, вы окажетесь счастливы­ми!" (24:31)

«Предположим, что султан решил навестить свою мать или одну из своих законных жен, - пишет Ос­ман-бей. - В покоях, которые желал посетить султан, начиналась страшная суматоха. Все шумят, кричат, на­ряжаются и украшают апартаменты. Когда его величество усаживается на предназначен­ный только для него диван, ему с особыми церемония­ми предлагают угощения. Рабыни, которые прислуживают на приеме, имели теперь возможность приблизиться к султану и предъ­явить его взору свои естественные и искусственные прелести. Султан и сам был не прочь взглянуть на этих оча­ровательных девушек, которые кружатся вокруг него, подавая кофе, набивая табаком трубку и стараясь вся­чески угодить повелителю. И нет ничего удивительно­го в том, что какая-то из этих прелестниц сумеет об­ратить на себя особое внимание повелителя. Пленен­ный красавицей-рабыней султан не стеснялся демонстрировать вспыхнувшую страсть - жестом, слишком пристальным взглядом, легкой улыбкой.

Как ее зовут? - спрашивал султан.

Этого было достаточно, чтобы рабыня была возве­дена в ранг гезде - попавшейся на глаза. Мать или жена султана подавали рабыне специаль­ный знак, та приближалась и целовала край дивана, на котором сидел повелитель. Вслед за тем ему представляли рабыню, которая с этого момента и стано­вилась гезде.

На следующий день гезде покидала даирэ своей бывшей хозяйки и помещалась в другие апартаменты, где ее приводили в необходимый вид, наряжали и да­вали необходимые наставления, перед тем как султан пожелает поближе познакомиться со всеми ее досто­инствами».

Похожую ситуацию описывал и Джордж Дорис:

«Может статься, что выбор падишаха падет на одну из рабынь, принадлежащих его родственницам-султан­шам или его дочерям-принцессам, которые живут за пределами Йилдыза и лишь иногда посещают его. Так, однажды вечером, когда Его Величество давал в своем гареме танцы и балет, он приметил среди танцовщиц юную рабыню по имени Местэ-Алем, служанку его младшей дочери - принцессы Зеккие. Наутро двое евнухов султана прибыли во дворец принцессы и объявили ей, что они пришли за юной Местэ-Алем, которая удостоилась особой чести - монаршего же­лания.

Велико было волнение юной черкешенки, даже не мечтавшей о таком возвышении! Ее госпожа поспе­шила распорядиться о том, чтобы она могла принять традиционную ванну и, окруженная своими рабыня­ми, сама присутствовала при ее туалете. В аромате ду­хов, в богатом наряде новая избранница, все еще ду­мавшая, что она грезит, села в роскошную карету и в сопровождении верховых евнухов прибыла в Йилдыз, где валиде-султан тотчас же вызвала ее и дала ей обычные наставления.

Однако, несмотря на поспешность, с какой ее до­ставили во дворец, лишь на четвертый день Местэ­-Алем была представлена господину. И то ли его кап­риз прошел, то ли девушка показалась ему не так уж красива, то ли он не узнал ее в ее новом наряде, но Его Величество, поведя бровью при виде ее, резко ска­зал: "Эта не та. Отправьте ее назад" Дрожащая, опозо­ренная, глубоко уязвленная в своей зарождавшейся гордости, взлетевшая столь высоко, чтобы так низко и так внезапно упасть, бедняжка была препровождена обратно к принцессе Зеккие - на сей раз без каких бы то ни было знаков почета, в сопровождении урод­ливого и старого чернокожего евнуха.

Однако ей, безутешной в своем горе от пережито­го тяжкого испытания, не пришлось долго страдать: она сделалась печальной, томной и бледной, стала ка­шлять и вскоре умерла».

Превращение гезде в фаворитку или попросту - наложницу (любовницу), совершалось известным об­разом. И если султан оставался доволен своим выбо­ром, гезде получала титул икбал, а вместе с ним - ежемесячное денежное содержание, прислугу и евнухов. Об отношениях султана Абдул-Хамида со своим га­ремом Джордж Дорис писал:

«Иногда он благоволит побеседовать со своими фаворитками, в глазах кото­рых ему нетрудно выглядеть человеком блистатель­ного ума: все они абсолютно невежественны, и то по­верхностное воспитание, которое они получили, не мешает им оставаться по-детски наивными. Он по­свящает их - в самых общих чертах - в дела миро­вой политики, рассказывает им разные истории, сен­сационные анекдоты из заграничной дворцовой жиз­ни (до которых он сам большой охотник), - и это единственные уроки истории, которые им препода­ютcя.
... Гарем - вот весь их мир. Сюда они были привезе­ны еще детьми; здесь их берегут, как драгоценное ста­до; здесь они живут и умирают, ничего не узнав об окружающем мире, не осознав даже, что такое жизнь». Фаворитки тоже были «первыми», «вторыми», а то и десятыми или сотыми... Но, в отличие от главных жен, первенство фавориток было весьма относитель­ным. Султану ничто не мешало «осчастливить» своим монаршим расположением новую рабыню, чтобы тут же забыть о ее предшественнице.

Мелек-ханум писала:

«Меня сопровождали одалис­ки, шеи которых были повязаны белыми платками с вышитыми на них стихами, и это означало весьма благосклонное отношение к ним господина».

Этот сверкающий страстями калейдоскоп, по-види­мому, развлекал всевластного султана, но управителям гарема приносил множество хлопот. Определить, кто сегодня настоящая фаворитка, а кто - любимая жена, было непросто, учитывая непредсказуемость любов­ных фантазий падишаха.

Неясность положения не давала покоя и самим фа­вориткам. Они мечтали лишь о том, чтобы забереме­неть и произвести на свет принца или принцессу. Кроме самой радости материнства, это поднимало фа­вориток на новую ступень гаремной иерархии, пре­вращая их в кадин. Но на этом пути их поджидали почти непреодолимые трудности.

Кальфы

Эти старые многоопытные рабыни, в том числе и бывшие наложницы, многое знали и многое умели. Каждая кальфа заведовала отдельным «департамен­том» - прислугой, поварами, гардеробом, банщицами, лекарками, певицами, музыкантшами и т. д. Были так­же кальфы - хранительницы печатей, церемониймес­терши, заведующие протоколом, секретарши-письмо­водительницы, дегустаторши и пр.

Кальфы сами покупали юных рабынь, исходя из потребностей своего «департамента», одевали, корми­ли и, главное, обучали новоиспеченных служанок тон­костям ремесла.

Сочувствуя участи несчастных рабынь, которыми когда-то были сами, кальфы брали над ними доброе материнское попечительство. Предвидя, как непросто им будет добиться чего-то в гареме, кальфы не упуска­ли случая выдать рабыню замуж, если появлялась под­ходящая партия. И даже давали им приданое, как род­ной дочери.

Гаремные профессии требовали особых навыков и большой ответственности. К примеру, кальфа, кото­рая исполняла должность первой наливальщицы ко­фе, учила своих подопечных, как этот самый кофе ва­рить, как подавать, как распознавать хорошие и пло­хие кофейные зерна, чтобы не навлечь на себя гнев своих хозяев. Особое внимание уделялось сервировке. Роскошная посуда, в которой подавался кофе, как правило, была украшена эмалью и драгоценными камнями.

Кальфы были хранительницами традиций гарема, его своеобразной культуры и обычаев. Они сами уже были частью гарема и о другой судьбе не помышляли. Если умирала одна из жен султана, то наследницей считалась ее кальфа, которая, возможно, когда-то сама и купила на рынке девочку, а затем помогла ей вознес­тись на вершину гаремной пирамиды. Когда же умирала кальфа, то все ее имущество и даже накопленные деньги становились собственнос­тью султана. Возможно, потому султаны и были так щедры со своими женами, что в конечном счете все потраченное возвращалось к ним самим.

Мужская прислуга

Как бы ни были строги гаремные правила, как бы целомудренны ни были обитательницы сераля, как бы подозрительны ни были евнухи, но без мужчин в таком большом хозяйстве обойтись было нельзя. Кто-то должен был строить, ремонтировать, укра­шать, доставлять дрова и продукты, возделывать сады, ухаживать за лошадьми, править экипажами и лод­ками.

Все эти работы исполняли специально отобран­ные мужчины, которые, как считалось, не способны вызвать у дамского персонала и тени предосудитель­ного интереса. Сверх того принимались меры, чтобы и сами мужчины, допускавшиеся по крайней необхо­димости за стены гарема, не имели возможности уви­деть тех, кого им полагалось обслуживать. Тем, к при­меру, кто доставлял дрова (баттаджи), специальным императорским указом было предписано носить не­лепую униформу. Ее огромный воротник и прочие несуразные дополнения, как писал Осман-бей, не поз­воляли слугам видеть что-либо вокруг. Таким обра­зом, они напоминали процессию прокаженных слеп­цoв с вязанками дров на спинах, которые шли за зря­чим поводырем-евнухом. Другие евнухи приказыва­ли женщинам скрыться, следили, чтобы баттаджи не нарушали узаконенную конспирацию. Тем не менее усилия евнухов не всегда приносили желаемый ре­зультат и баттаджам удавалось время от времени заве­сти в гареме амурные связи. Некоторым из них га­ремные затворницы делали такие протекции за ока­занные им особые услуги, что баттаджи получали важ­ные чиновничьи посты.

Баттаджи, вышедшие в отставку, имели право на пенсию и могли занимать выгодные должности.

Казиев Ш . Повседневная жизнь восточного гарема (отрывок)
Скачать книгу целиком можно

Удивительно, но изначально гарем наполнялся за счет дочерей восточных князей. Те сами продавали девочек в надежде, что одна из них все-таки сможет стать султаншей. Плюс ко всему, родители подписывали бумаги, в которых отказывались от прав владения дочерьми. Рабынь обучали этикету, танцам, музыке, умениям доставлять мужчине удовольствие. Когда девочки становились старше, их показывали великому визирю. Только самые лучшие попадали в покои к султану.

Находясь в гареме, все получали жалование

Находясь в гареме, девушки получали жалование и подарки по праздникам. По правилам, если рабыня, находясь 9 лет в гареме, так и не выбиралась султаном в жены, то правитель давал ей свободу, предварительно подыскав достойного мужа.

Если султан выбирал рабыню для того, чтобы провести с ней ночь, он посылал подарок. Эту девушку отправляли в баню, затем наряжали в свободную одежду и посылали к покоям султана. После того, как повелитель укладывался в постель, наложница должна была на четвереньках доползти до его кровати, и, не поднимая глаз, улечься рядом. Если девушка нравилась султану, она становилась его фавориткой и переселялась из нижних покоев в верхние.

В случае если фаворитка беременела, она уже относилась к разряду «счастливых» (икбал) по старшинству. Отдельная комната в гареме становилась еще одной привилегией таких женщин. Кроме того, им подавались 15 разновидностей блюд.

Если фаворитка становилась женой султана (кадын-эфенди), ей присылали новые ткани, драгоценности и письменное свидетельство о браке. Жены, которые имели несколько детей, назывались хасеки (в 16-18 вв). Впервые хасеки назвал свою жену Хюррем (Роксолану) султан Сулейман Великолепный.

Развлечения наложниц в гареме

В гареме даже был обозначен график посещения покоев султана наложниц и жен. С пятницы на субботу повелитель обязан был принимать одну из своих супруг. Если же жена не приходила в покои султана в течение 3-х пятниц подряд, она имела право пожаловаться судье.